Альянс Советских Социалистических Кланов (СИ)

Из паровоза я выпрыгнул прямо на ходу в самом начале пригорода, да и какой там у него был ход!? Выпрыгнул прямо на окраине Иркутска, солдаты о завершении путешествия трепались чуть ли не постоянно, так что узнать о приближении к главному городу Сибири не составило труда. Солдат в Иркутске ждала смена, дальше для нас будет сортировка и к окончательным точкам назначения крестьян повезут уже совсем другие части вооруженных сил АССК.

Хорошо выпрыгнул, вовремя, оказался уже в черте города, но все же еще не в самой оживленной части Иркутска.

— Ну здравствуй, родной город…

Интерлюдия

Такого разноса, устроенного председателем Альянса, Николай Анисимович Шелков точно не ожидал, он конечно подозревал что его вызвали не чай попить, а на ковер, но никаких серьезных грешков за собой припомнить не мог. Да и не такая уж он и важная птица, чтобы встречаться один на один с председателем, обычно Брежнеев общается только с главами братских кланов и до простого министра МВД ему нет никакого дела. Казалось бы, как может быть такое, что председателю Альянса нет никакого дела до министра МВД всего Альянса, но все было намного сложнее и власть Шелкова была чисто номинальной, клановые силы правопорядка подчинялись ему лишь формально и в большинстве случаев посылали в далекое пешее путешествие.

А тут еще и это странное поручение — сразу же после разноса отправится на Лубяную, ознакомится с материалами дела и с подозреваемыми. И Николай Анисимович был зол и раздражен, но причиной тому был не вызов на ковер и не новое уголовное дело под его личным надзором, а то, что в главную тюрьму города пришлось ехать не на личном автомобиле, который неожиданно не захотел заводится и остался на территории Кремля, а добираться пришлось на служебном, черном воронке, об удобстве поездки в котором и говорить было нечего…

— А это кто?

— Директор детского дома, товарищ Шелков — не часто здесь бывают такие высокопоставленные гости, даже совсем не бывают, внутренняя тюрьма на Лубяной не пользуется особой популярностью у власть имущих, может не хотят по неосторожности накликать беду и оказаться по ту сторону толстых прутьев решетки?

— Просто товарищ, без имен! И чего он говорит? — но этот посетитель не боялся поменяться с заключенными местами, он даже не боялся спускаться в святая — святых — нижние уровни, выход из которых для арестантов был всего один — на тот свет. Да и что там, большинство побывавших в этих камерах попали сюда благодаря именно ему, ну или его подписи на соответствующем документе…

Внутренняя тюрьма на Лубяной — типичная трехзвездочная гостиница, где уровень комфорта меняется с верху до низу. Это видно и по коридорам, чем выше этаж, тем лучше обстановка. На самом верхнем этаже ковровые дорожки и редкие решетки на окнах, но чем ближе к земле, тем меньше ковров и больше решеток, а ниже уровня земли начинается все самое интересное… И сейчас гость был ниже уровня грунта, называемом крысиным, а на этом уровне просто не предусмотрены окна, зато вместительность равна суммарному количеству всех этажей выше уровня земли.

— Да не помнит он ничего, товарищ Ше…, оказывается схема не новая и работает не первое десятилетие. Через дедом в месяц проходят сотни таких детей, которым выписывают документы и выкидывают на улицу! По документам списочный состав — четыреста двадцать семь детей, по факту — восемьдесят четыре ребенка, да и те уже не дети, а сплошные взрослые уголовники, состоящие в доле с начальством детдома. Но подлог документов, хищения продовольствия и растрата государственных денег это только первый слой! На самом деле все еще хуже! Разбои, воровство и даже торговля детьми, чего только нет в их послужном списке! Директор документы выписал, а счастливого беспризорника на улице уже ждут подопечные директора, которые и вяжут его по рукам и ногам! Ну а дальше как получится!

— Убивают?

— Нет, в любом случае не намеренно, но под полом сгоревшего сарая найдено сорок три скелета разной степени сохранности, в основном они их в добровольческий пункт сдавали. Схема давно работала и никаких нареканий не вызывала, формально всем добровольцам было четырнадцать лет.

— И где эти архаровцы, помощники директора?

— Все в больнице лежат, последняя их цель оказалась не по зубам, у всех сломаны ноги и заживать будут еще очень и очень долго. Все они под охраной и активно сотрудничают со следствием. Но это им не поможет, за сорок три скелета их ждет расстрел, как и весь остальной персонал детского дома, который все знал и покрывал за продуктовую долю. Пойдемте дальше!

Скрип очередной крохотной двери и очередной заключенный, прикованный цепями к потолку.

— Это кто и что с ним произошло? — если директора детского дома еще можно было узнать, то этот заключенный напоминал кучу посиневшего мяса, занимавшего практически весь объем маленькой камеры.

— Завуч детского дома, что до ее внешнего вида, то она оказалась средней одаренной и очень сопротивлялась при аресте, ну плюс еще в дверь камеры протиснуть мы ее не смогли, кот и пришлось переломать ей пару костей.