Альянсы

Он помог ей встать. С их халатов посыпался песок. Пока Вапа отряхивался, Адала глядела на рассеивавшийся ураган. Тот удалялся на северо-восток, быстро теряя силу. Вскоре он представлял собой лишь вращавшееся облачко пыли, кувыркавшееся по дюнам в сторону Зубов Льва. Она надеялась, что он сохранится достаточно долго для того, чтобы швырнуть песок в лэддэд.

Внимание Вапы было обращено в противоположном направлении. Их лагерь был полностью разрушен. Не выстояла ни одна палатка. Земля во всех направлениях была усеяна обломками. Тут и там обезумевшие мужчины и женщины разрывали холмы песка, выкапывая похороненных под ними. На лице Адалы застыла жестокая ухмылка, но Вапа не видел ничего, чему можно было бы радоваться. Он испытал огромное облегчение, увидев племянницу Адалы. Зейна вытягивала ручной ткацкий станок из-под расплющенных остатков палатки ее тети. Она принялась чистить механизм осторожными пальцами.

Из лагерей других племен прибыли всадники. Ураган не ударил больше ни по кому, кроме Вейя-Лу. Даже лагерь Микку, на прямой линии с бурей, избежал повреждения. Ураган обогнул их палатки, причинив лишь легкие повреждения.

Это выглядело как послание, направленное Адале и ее племени. Те несколько вождей, которые слышали голос, говоривший Адале, что лэддэд должны продолжать, поделились этой информацией со своими людьми. Многие размышляли вслух, не лучше ли было отпустить пленников, чтобы умиротворить гнев древнего оракула.

«На следующий день», — объявила Адала, — «хан лэддэд получит обратно своих людей. Их число пополнит ряды голодных и страдающих от жажды на Сломанном Зубе и Резце, и их хан узнает, что его гибель близка».

Вожди испытали облегчение. Она приняла во внимание предостережение оракула.

Она уселась в тени своей палатки, которую воздвигла Зейна с помощью Вапы, и подобрала ручной ткацкий станок. Так как она явно собиралась вернуться к своему ткачеству, Вапа и вожди кочевников начали расходиться.

«Еще одно», — громко сказала Адала, счищая последний песок со станка. — «Пусть каждого мужчину из плененных лэддэд клеймят с тыльной стороны левой руки. Используйте клеймо для скота Вейя-Лу».

Вапа в шоке уставился на нее. Он сделал шаг в ее сторону, протягивая руки, словно в мольбе. — «Но зачем, Маита? Какой цели может служить такая ужасная жестокость, кроме как разгневать хана лэддэд?»

«Это скажет ему и всем, кто увидит эти клейма, что его люди были освобождены по нашей воле, не рукой Сахим-Хана, не усилиями хана лэддэд, и не назойливым ложным пророком, называющим себя Оракулом. Это клеймо будет знаком их неудачи и нашей маиты».

Вожди не были счастливы от такого приказа. Они были людьми чести. Клеймили лишь рабов и стадных животных. Нанести такое клеймо на пленного врага было грубым оскорблением. Но все видели, как Адала выстояла перед ураганом и поднялась невредимой. Такая храбрость демонстрировала огромную душевную силу. Ее выживание подчеркнуло ужасающую силу действовавшей внутри нее Судьбы. Они не могли не повиноваться ее приказу.

Пока Вапа наблюдал, как разъезжаются вожди и военачальники, он почувствовал, как внутри него что-то изменилось. Возможно, это были открывшиеся широко, наконец-то, глаза его души, возможно, это был всего лишь надрыв его сердца, но в тот момент он знал, что Адала ошибалась. Несомненно, в его кузине действовали могущественные силы, но он больше не верил, что ее действиями руководили маита и воля Тех, Кто Наверху. Если бы он не вцепился в нее, когда проносился ураган, ее бы оторвало от песка и унесло, как Хадара, в небеса, чтобы никогда не вернуться. Он ощущал ужасающую тягу этого ветра, и это он спас ее, а не божественный жребий. Это и бессмысленная жестокость отданного ей только что приказа были доказательством, которое он не мог игнорировать. Адала была на неверном пути. Боль и ненависть ослепили ее.

Вапа нашел своего коня, к счастью, пощаженного бурей. Взяв бурдюк с водой, он выехал из разрушенного лагеря. Его миссия — его маита — была ясна.

12

Словно громадное черное зеркало, Озеро Смерти накрывало то, что когда-то было великим городом Квалиностом. Днем вода была насыщенного нефритового цвета, но на рассвете, перед тем, как первые лучи солнца начинали пробивать восточный край неба, вода напоминала самые темные чернила, которые только можно представить. Несмотря на разгар лета, воздух был холодным, и над озером стоял неизменный туман. От падения Берил образовался такой огромный кратер, что земля вокруг озера постепенно спускалась к его зловещему берегу. Тут и там торчали свинцово-серые остатки каменной кладки на фоне сломанных деревьев, вытянувшихся в светлеющее небо потемневшими бесплотными руками. Все было покрыто серым мхом и смердело хуже, чем сотня выгребных ям.

«Ты упала в это?» — воскликнул Самар. — «Где-то есть колдун, которому ты не нравишься».