Аляска – Крым: сделка века

– Что ж так-то? – адъютант продолжал скрипеть пером, изредка поднимая голову, чтобы подтвердить тем самым, что отлично слышит и весь во внимании.

– Генерал-майор имеет своё представление о том, как развивать сеть железных дорог в России. Я – то в этом деле, человек новый, но мне и выдумывать ничего не надо. Поляков уже всё придумал. Моё дело – денег положить, да проверить, чтобы не покрали антихристы. А строить будем так же, как Самуил Яковлевич, сразу в нескольких местах, да в разные стороны. С его способом строительства я уже ознакомлен.

– Так, а генерал, что? – в очередной раз Лузгину пришлось вернуть собеседника к исходной мысли.

– Алексей Павлович стоит на позициях, что строительство дорог и их потом содержание, как и получение прибылей от этого – дело исключительно казённое. Нынешний министр, Владимир Алексеевич Бобринский, так тот прямо противоположного мнения – считает, что казна не потянет таких вложений, а доходность от дорог мала. Поэтому всё радеет за концессионеров, вроде меня и Полякова. Ну да ладно, сами разберутся… Вот мне интересно, если бы до Севастополя дорогу не концессионер Губонин дорогу тянул, а сам Государь с Рейтерном, министром финансов. Наглец этот посмел бы прийти и вот так сказать: «Михаил Христофорович, тут я землишкой разжился. Да, не много, но плодовитая очень, а потому как дорога ваша дохода меня лишает, хочу по триста целковых за десятину. Или в обход тяните, раз в триста дороже вам выйдет». Что думаете, Леонид Павлович, нашли бы на него управу? Каков наглец, а? Мало того, что дельце это попахивает, так еще и Великий князь теперь моими заботами огорчен…

– Может и нашли бы, если бумаги не затерялись бы в министерских стопках, – скептически ответил Лузгин.

Размышления капитана второго ранга сейчас были о другом, и разговор он поддерживал, имея отвлеченные мысли. Перед тем, как прибыть к Губонину, адъютант навестил с визитом Самуила Полякова, имевшего дело с Тарановским сельским сообществом.

Железнодорожный магнат принял Лузгина, но вёл себя поначалу как-то очень сухо и официально. Самуил Яковлевич привык вести беседы о победах, о великих прожектах, о доходах и благотворительности. Он привык, что его о чем-то просят, умоляют, предлагают вложиться или помочь, а здесь разговор пошёл о неудаче. Пусть мелкий, но всё же, укол для его самолюбия. Только после того, как Лузгин представился адъютантом Его высочества, Поляков несколько поумерил свой гонор и снизошел до откровенного разговора.

Сценарий афёры был практически таким же, за исключением того, что Полякову цену взвинтили селяне, а Губонину – вполне конкретный человек. И, судя по описанию, именно этот персонаж подсказал жителям Тарановки весь порядок действий. Поляков с ним лично не общался – не тот уровень, но клерки его почти слово в слово дали такой же словесный портрет, как и Губонин.

Лузгин уже не перебивал Петра Ионовича, всё рассуждавшего о падении нравов в купечестве, о том, что порядочных людей все меньше, и созидать всё тяжелее. Лузгин был весь в своих мыслях, его терзали несколько нестыковок.

Такой тщедушный типаж, возможно – морфинист, мог ли сам осилить такую задумку? И потом, судя по всему, именно он принес в Тарановку весть о том, что именно по их землям пойдет трасса. С людьми беседовал, с головой, а денег за свои консультации не получил. Не попросил просто. Что это за благотворительность? Кто же оплатил его накладные расходы и возможную премию?

А в нынешнем случае это загадочный консультант решил компенсировать недополученное? Рискнул действовать под своим именем, набив руку на Полякове? Губонин имел реестр землевладельцев по всем трем предполагаемым маршрутам прокладки дороги. Справедливо решив, что огласка в таком деле только навредит, Пётр Ионович решил собрать в определенный момент их в одном месте, и выкупить земли по сходной цене за десятину. Однако, указанный участок был приобретен совершенно недавно, и именно в нужном месте. Естественно, по бросовой цене, так как никто еще не знал о будущей дороге. Кроме этого таинственного покупателя с пальцами пианиста.

– Этот купчишка, как его… – Губонин своим вопросом оторвал Лузгина от размышлений.

Капитан перевернул страницу и, пробежав глазами, зацепился взглядом за одну из верхних строк, выведенных его каллиграфическим почерком:

– Павлов Григорий Иосифович. Но, я думаю, он к вашему племени не имеет отношения. Как появится – согласитесь со всеми его условиями, и в мои руки отдайте. А когда представите меня ему – не забудьте вести себя как хозяин. Оставьте своё почтение в сторону. Я ваш клерк.

– Это будет не сложно… – Пётр Ионович не успел улыбнуться, как после тихого стука в дверь кабинета, на пороге появился секретарь.

– Павел Ионыч, к Вам пожаловали. Купец из Александровска. Утверждает, что Вы его ожидаете с нетерпением.

Переглянувшись и Лузгиным, который тут же свои записи собрал в стопку и поместил в папку для бумаг, Губонин встал, одернул лацканы своего темно-зеленого сюртука, и с некоторым оттенком торжественности приказал:

– Просите.