Аляска (СИ)

Нельзя было скидывать со счетов и покупки для Отари. Их нужно было сделать обязательно. До сих пор я не могла посылать ему передачи по почте. И никто из родственников Отари не мог. Администрация колонии лишила его права получать посылки с воли. Это было наказание за многочисленные нарушения режима.

- Я вор, Оля! - говорил он мне. - Вор не работает!

И неукоснительно следовал этому правилу.

Но не только отказом от работы тревожил Отари администрацию. Он делал все для того, чтобы стать уважаемым преступником, поэтому активно участвовал в любых акциях насилия или протеста. Платил он за это неоднократным пребыванием в штрафном изоляторе. А еще тем, что не имел собственных теплых вещей, чая, сигарет. Всего того, что я могла бы посылать ему, будь он примерным заключенным.

Отари никогда не писал мне о своих нуждах. Да и вряд ли он чувствовал себя в колонии обделенным. Его преданность воровскому братству и авторитет опытного 'сидельца', скорей всего, обеспечивали ему достойное, по меркам лагерного мира, существование. Но то, что я знала о тюремном быте, подсказывало мне: он должен иметь свои вещи и продукты. Это так или иначе укрепляло его положение в агрессивном замкнутом мужском сообществе. А кроме того, давало возможность приобрести для себя что-то необходимое путем обмена. Я помнила, как женщины из очереди в бюро приема передач Бутырской тюрьмы говорили мне:

- И сигарет побольше положи! Даже если твой не курит, обменяет на что-нибудь. Они там - те же деньги!

Я могла увезти с собой не более двух туго набитых сумок. Поэтому решила купить для Отари только самое необходимое. Прежде всего, несколько блоков сигарет 'Прима' по 15 копеек за пачку. Дюжину 50-граммовых пачек индийского чая 'со слоном'. Они тогда стоили по 57 копеек. Ну, и, конечно, побольше сладостей. Два вафельных торта, 'Сюрприз' или 'Балтийский', по 1 рублю 10 копеек. И еще накуплю килограммов пять разных сортов карамели, решила я. Они у зэков в почете. Это можно сделать в один заход в гастрономе ? 5, что в сталинской высотке на Баррикадной! Там выбор конфет огромный. 'Клубника со сливками', 'Слива', 'Раковые шейки', 'Снежок', 'Лимончики', 'Огни Москвы' - каких только нет! Стоят они все около 2-3 рублей за килограмм.

К этому списку я добавила теплое нижнее мужское белье и две пары шерстяных носков. Вместе они приблизительно тянули на 10 рублей.

После этого я суммировала все предполагаемые расходы на дорогу и покупки. Получилось около четырех сотен. Больше пяти моих месячных зарплат!

Стало понятно, что положение мое - хуже некуда. Откладывать деньги от получек я не могла. Большую часть заработка отдавала родителям на питание, а остальные деньги уходили на необходимые бытовые мелочи. Ну, ладно, думала я, мне помогут тетя Наташа и отец. Может быть, дадут половину требуемой суммы. Но не более! А где мне достать еще двести рублей?

Можно было сдать в ломбард или комиссионный магазин мои украшения. Но их мне дарил Отари, как я могла расстаться с ними! Правда, были еще и те, что не имели к любимому никакого отношения. Золотой жук, жемчужная диадема и кольцо с бриллиантом - память о Дэвиде Барбере...

Я выдвинула из-под тахты запыленный чемодан из перламутровой кожи, открыла его и долго смотрела на драгоценности. Дэвид любил меня. Я вдруг увидела, как он прижимает мою ладонь к губам и тихо произносит:

- Be my wife... (Будь моей женой...)

Эти дары хранили память о его трепетном чувстве, были пронизаны энергией нежной привязанности ко мне. Нет, решила я, жук и диадема останутся со мной. Такими вещами не бросаются. В мире не так уж много людей, кто искренне любит нас. Или любил так, что память об этом не стирается с годами...

Мне не оставалось ничего иного, как найти другую, более высокооплачиваемую работу. Но где и как? Я вспомнила свои давние соображения о возможности трудоустройства и сказала себе:

- Ну ничего, пойду на завод. Или на стройку. Там платят хорошо и обучают быстро. Кладовщица, фасовщица, маляр, бетонщица, учетчица... Все дороги открыты!

Я с тоской вспомнила о своих зеленых питомцах в зимнем саду ГДРЗ. Бросила унылый взгляд на книжную полку с романами на английском языке. Джером Сэлинджер, 'Над пропастью во ржи'. Джон Голсуорси, 'Сага о Форсайтах'. Чарльз Диккенс, 'Посмертные записки Пиквикского клуба'... Я собиралась их прочесть: в ИнЯзе эти произведения изучались в курсе английской литературы.

'Растения, книги, лингвистика... - с горечью подумала я. - Что останется от Оли Платоновой после того, как она станет бетонщицей?'

Судьба улыбнулась мне и в этот раз. В комнату заглянула Алиса.

- Оль, ты свободна? Ну, пойдем ко мне! Наши все уже собрались. Олег Васильевич о тебе спрашивал. Говорит, у него к тебе есть деловое предложение.