Аляска (СИ)

Я дернулась всем телом, кубарем скатилась вниз по насыпи и бросилась бежать. Метров через тридцать выбралась на шоссе и только тогда остановилась. Кинула испуганный взгляд в придорожную траву. Мне казалось теперь, что в ней ползают десятки змей. Вот-вот я снова увижу их плоские головы и застывшие зрачки! Они выползут на асфальт и кинутся на меня!

В ушах звучало хищное змеиное шипение.

Через некоторое время я немного пришла в себя. Вид ровного и пустого, залитого солнцем шоссе подействовал на меня успокаивающе. Собравшись с духом, я осторожно направилась туда, откуда бежала.

Мои сумки стояли на обочине дороги. На откосе валялся смятый комбинезон, ночью он служил мне постелью. Сумка-баул лежала рядом.

Змею я увидела не сразу. Она успела спуститься с насыпи и теперь, энергично извиваясь, уползала в высокую траву.

Я схватила свои вещи и поспешила прочь от страшного места.

Позже я найду пару толковых книг о змеях. Мне станет интересно: кто же меня так сильно напугал в то солнечное утро? По всему выходило, что это была сахалинская гадюка, причем крупная. Как она оказалась в окрестностях Владивостока, неясно. Ведь ее сородичи обитают на севере Приморского края, на широте Хабаровска...

Гадюки любят после дождя или росы погреться на солнце. Вот и моя выползла утром на теплую насыпь. Пока я спала, змея не обращала на меня внимания и пристроилась неподалеку. Но мои резкие движения испугали ее. Вообще говоря, гадюки людьми не интересуются и стараются уползти от них подальше. Они кусают человека, только обороняясь. А перед этим предупреждают шипением: не приближайся, убью!

Сахалинская гадюка так себя и повела. Предупреждала. Но, если что, была готова и укусить.

Когда я прочла об этом, подумала: мне действительно угрожала опасность! Слишком близко я была от змеи! Одно неверное движение - и она бы бросилась на меня.

***

Тетя Наташа говорила: 'Как начнешь день, так его и проведешь'. Верно! Встреча с гадюкой положила начало новым испытаниям. Я тихонько продвигалась по шоссе, все время оглядываясь: ожидала попутки. Прошел час, но ни одна машина на дороге не появилась. Ни в сторону Славянки, ни в сторону аэропорта. Я сошла на обочину, присела на баул и допила остатки минеральной воды. Хотелось есть. Но пирожок, которым я подкрепилась вчера, составлял весь мой дорожный провиант. Кто же знал, что мне придется ночевать в пути!

Торты для Отари я трогать не хотела. Поэтому сунула в рот карамельку 'Слива' и стала медленно ее рассасывать.

Часы показывали одиннадцать утра. 'Рабочий день давно начался, - подумала я. - Почему нет машин? В конце концов, из поселка должен проехать вчерашний КамАЗ. Его, наверное, уже разгрузили!'

И вспомнила разговор рябого солдата и водителя КамАЗа: 'Так суббота же завтра!' - 'Ничего! Зэков пригонят!' Мне стало тоскливо. Я сразу же поняла, что меня ждет, но все-таки продолжала мысленно переваривать очевидное.

'Сегодня суббота... Выходной. Никакие работы не ведутся. Может быть, заключенных и заставляют что-то делать, но это неважно. Главное, что сегодня никаких поставок в поселок не будет. Грузовые машины туда не поедут - ни с кирпичом, ни с продуктами, ни с медикаментами. Ждать, что кто-то появится на легковом автомобиле, глупо. Славянка - бедный рабочий поселок на краю света. Туда никто просто так не ездит, и местные жители личных автомашин не имеют. Остается только рейсовый автобус. Сегодня он стартует из аэропорта в три часа и будет здесь после пяти...'

Вот это абзац, как сказал бы Мишка Ефремов. Я тяжело вздохнула.

Небо быстро затягивалось тучами. Солнце пропало. Через несколько минут заморосил дождь. Похолодало.

'Ну и пусть! - разозлилась я. - Воды нет, еды нет, автобуса нет!.. Зато силы есть! Сама пешком дойду!'

Я подхватила сумки и двинулась дальше.

К полудню майка и джинсы промокли насквозь. Вчерашняя история повторялась: я снова брела под дождем по серо-зеленому миру, снова изнемогала под тяжестью сумок, снова чувствовала себя одинокой и несчастной. Навстречу проехал порожний КамАЗ с оранжевым кузовом. Я проводила его взглядом. Можно было проголосовать и попросить водителя вернуться со мной в Славянку... Но слишком уж медленно я теперь двигалась и думала. Пока мне удалось обмозговать эту идею, машина пропала из виду.

Я устало опустилась на баул...

С каждым часом мне приходилось делать остановки для отдыха все чаще. Меня мучила жажда. Желудок сводило от голода. Рук я уже не чувствовала, на ладонях образовались плотные мозоли. Ноги ныли от усталости, мокрые ремни босоножек оставляли на тыльных сторонах стоп кроваво-красные полосы. Болели плечи, спина. Но не идти я не могла. Сидеть под дождем и обреченно мокнуть было невыносимо.

В половине шестого автобуса все еще не было. Мне в голову пришла убийственная мысль: 'А что если у водителя в субботу тоже выходной?! Как у всех советских людей?! Расписание-то в аэропорту я не посмотрела!'

От этого можно было сойти с ума. Я бросила сумки, развернулась и стала вглядываться в серую морось над шоссе. Из глаз готовы были брызнуть слезы.