Алиби

– Кто это Томас? – Дядя Амели.

– А кто это Амели, уже откровенно улыбаясь, спросил Андрей.

Магда что-то ответила. Он не расслышал и прикрыл глаза. Минут через пять стало совсем тихо. И от этой тишины Андрей снова открыл глаза. Значит, он уже два дня здесь, в этих перинах, подумал он. Томас, какая-то Амели, доктор. Доктор, должно быть, приглашенный. А вот Магда. наверное, живет здесь. Всё знает. Впрочем, может, и нет, продолжал думать он. С каким удовольствием, почти радостью, говорила она об Армии Самсонова. Может, показалось, подумал он опять, зная, что наверняка – нет. Но тут же решил не культивировать в себе неприязни. Он должен быть благодарен. Теперь он снова прикрыл глаза, прислушиваясь, время от времени к возникающей боли в плече. Бедро почти не болело. Начавшаяся сегодня утром пульсация как-то незаметно прошла.

Чтобы удостовериться, он пошевелил левой стопой. И не почувствовал боли.

А мощный поток тепла, идущий от пуха, поселил в нем надежду.

– Как дела? – услышал он вдруг женский голос, удивившись тому, что пропустил момент, когда кто-то вошел в комнату.

Перед ним стояла молодая женщина, почти девочка, в строгом, очень темном, зеленом, как у Анны Филипповны, платье, с небольшим белым, ажурным воротничком. Он молча смотрел на неё, и ему показалось, что он только что, что-то уже сказал ей, а она ответила, хотя на самом деле они не обменялись ни словом.

– Как дела? – повторила свой вопрос девочка, настороженно глядя на то, как он молчит.

– Благодарю. Неплохо, – через паузу сказал он, чувствуя, что хочет пить.

Рот слипся, как бывает от жары или от напряжения. И хотя он чувствовал, что температура спала, пить хотелось еще больше, чем два часа назад.

– Амели, – сказала молодая женщина, представляясь и глядя на него с интересом рыжими, такими же, как её вьющиеся волосы, глазами.

Расчесанные на прямой пробор и лежащие пышными естественными волнами по обеим сторонам лица, слегка схваченные сзади в пушистый пучок, волосы были абсолютным и едва ли ни единственным украшением её миловидного лица. Простой и вместе с тем изысканный стиль, этакий bon shik bon genre, сразу предполагал некое расстояние. А темно-зеленое платье, с белым воротничком в сочетании с рыжими волосами, придавали ей сходство с женщинами позднего Возрождения. Рыжие глаза, рыжие волосы, рыжие ресницы, матовая бело-розовая кожа и доброжелательный взгляд не позволяли отвести от неё глаз.

– Хотите пить? – спросила она, должно быть, поняв это по его пересохшим губам. – Что вам принести?

– Холодной воды, пожалуйста. И еще. Не могли бы вы принести мне газеты?

– Момент, – почему-то обрадовавшись, сказала Амели и легко, как подросток, побежала вниз по лестнице.

Итак, Голдап. подумал Андрей. Восточная Пруссия. Значит, недалеко от нашей границы, мелькнула мысль, за которой тут же захотелось улететь вслед. Он сделал движение левой рукой. Острая боль пронзила лицо и шею. И по-прежнему хотелось пить. Теперь он вглядывался в углы комнаты, которой до сих пор не видел. Темная занавеска на окне, которая утром была полуоткрыта, теперь отдернута совсем, благодаря чему в комнате было много осеннего солнца. Рядом с окном, справа, – небольшой круглый стол. На столе – кованый подсвечник, оловянная кружка. На стене – два портрета. На одном из них – темноволосый мужчина в жилетке и с усами. Поверх жилетки – массивная, металлическая цепь. Принадлежность к какой-нибудь корпорации, предположил Андрей. Налево – камин, закрытый металлической заставкой. Рядом – старинная, черная, каминная кочерга. Здесь же, в левом углу комнаты – ярко раскрашенный сундук. Он знал, что в Германии сундук отражает многое. Это – и характер живущих здесь людей, и природа страны, и её история, и её менталитет. Как – живопись в Италии, театр во Франции, литература в России. В немецких сундуках – поэзия быта, расписанная яркими красками. Простые, но состоятельные, бюргеры – купцы и мещане, обставляли свою удобную жизнь простой, но добротной утварью. И гармония этой утвари – тоже простая. Она постоянна и предсказуема, потому что несет в себе здоровое мещанское начало. И потому шедевр, в который она воплотилась – тоже практичный и здоровый. Это – склад, амбар, сооружение, состоящее из черепичной крыши и кирпичных стен, сундук. В таком виде все эти вещи пережили века и приобрели налет очарования и сентиментальности.

– Ваша вода, – сказала Амели, входя в комнату и уже ставя большой стеклянный кувшин на стол. – Сейчас будут газеты, – опять сказала она. – Томас, – не договорила она, кивнув на дверь. Андрей понял – газеты принесет Томас. Увидев воду, он слизнул с языка что-то мешающее ему говорить, потянулся к кувшину, но встать по-прежнему не смог. Амели подошла, подняла его за левое плечо, поддержала спину, чтобы он мог напиться.

– Благодарю, – сказал он, с силой откидываясь назад.

– Я думаю, принести вам гонг, – неожиданно сказала Амели.

– Чтобы я мог дать знать, что не сбежал? – с трудом улыбаясь сквозь гримасу боли, спросил Андрей.