Алиби Алисы

Я, наверное, переступил черту. Я вроде как пригласил ее на свидание.

— Почему?

— Она мне понравилась, — пожимает плечами Шон. — У нас много общего. Я иногда захожу в бар на набережной, вот и спросил ее, не хочет ли она встретиться со мной. Она согласилась, но не пришла. Я на всякий случай прождал пару часов. Может, она подумала, что я слишком наглый, не знаю.

— А что у вас с ней общего?

— Ну, мы оба любим животных, и мы оба такие… тихие. Мне она понравилась.

— Когда это было?

— Хм. Позавчера вечером.

— В какое время?

— Постойте, я чего-то не понимаю. С ней все в порядке?

— Она не вернулась домой, — говорю я. — Скорее всего, она у кого-то из друзей. Мы так думаем, но мы беспокоимся за нее.

По устремленному на меня взгляду стальных глаз Нила я понимаю, что сказала лишнее.

— О господи. Правда? — Шон переводит взгляд с меня на Нила и обратно.

— Да, мы очень беспокоимся, — говорю я, сделав глубокий вздох.

Внезапно раздается трезвон звонка в прихожей, и мы все вздрагиваем. Я бегу туда, обгоняя Нила, и открываю входную дверь. Доставка. Расписываюсь за коробку, адресованную Джоан Хейнс — Нил сказал, что Алиса теперь живет под этим именем, — приношу ее в кухню и открываю ржавым хлебным ножом, который нахожу в ящике. Внутри лежат шесть упаковок черной краски для волос и четыре упаковки коричневых контактных линз. Выкладываю все на столешницу и пытаюсь успокоиться — а я-то, думала, что вернулась Алиса!

Мы стоим посреди гостиной, и у меня нет ни малейшего представления о том, что делать дальше. Шону, видимо, больше нечего сказать.

— Теперь я тоже буду за нее беспокоиться, — произносит он с нервным смешком.

— С ней все будет хорошо, — качает головой Нил. — Просто ей надо побыть одной.

— Вы сообщите, когда она вернется? — В глазах Шона — страх. — Она захочет узнать про Герцогиню, разве не так?

— Конечно. У меня есть ваша визитка.

— Я возьму ее и котят к себе, пока они не подрастут. Пристрою ее возле батареи.

Мне хочется извиниться перед ним, но я не могу найти слов. Не понимаю, то ли он действительно такой милый, то ли притворяется. Одна моя половина хочет ударить его, другая — обнять. Продолжаю думать о пустых упаковках снотворного, разбросанных по полу ванной. Шон сказал, что Алиса выглядела подавленной.

— Спасибо, что пришли и забрали ее, — говорит Нил, придерживая дверь, пока Шон выносит клетку в прихожую.

Смотрю от двери, как он ставит клетку на сиденье рядом с собой. Нил стоит рядом возле окна. Идет дождь. Шон что-то говорит, повернувшись в сторону клетки.

— Что вы о нем думаете?

— Мне кажется, что все чисто. Но я все-таки проверю. Она ему действительно понравилась.

— Он назвал ее Алисой, — говорю я. — Значит, она сказала ему свое настоящее имя.

— М-м-м. Не думаю, что это существенно.

— И то вам не важно, и другое. А может, она не называла ему своего имени. Может, он знает его, потому что он — член банды.

— Шон ваш с Алисой ровесник, — говорит Нил, повернувшись ко мне. — Не думаю, что он делал таблетки «Экстази» и батончики с кокаином, когда бегал в коротких штанишках.

— Он может быть сыном одного из них. И потом, вы же сами сказали, что на них работали даже двенадцатилетние.

— Не ловите меня на слове, — говорит Нил, отрицательно мотая головой. — Я думаю, что он чист.

— Тогда что нам делать дальше? — Мой гнев внезапно вырывается наружу. — Ее нет уже два дня. Вы все еще продолжаете думать, что она смылась и просто тянет время?

— Нет, — отвечает он, прикусив губу.

— Тогда что?

— Я собираюсь проверить записи камер наружного наблюдения на набережной — там есть несколько возле игровых автоматов. Может быть, нам удастся что-нибудь увидеть.

— Что увидеть? В какую сторону она пошла? — спрашиваю я почти шепотом.

— Есть только одна причина, по которой она отдала кошек именно в день своего исчезновения — она знала, что не сможет больше о них заботиться. Иначе она ни за что бы с ними не рассталась.

— То есть она действительно убежала?

— Может быть. Или, по крайней мере, сможем исключить эту версию.

— Даже не думайте об этом.

Мы. оба смотрим в сторону моря. Мне надо, чтобы сегодня он был крепким, как скала. Таким, каким он был, когда вышел на крыльцо встретить меня. Но скала дала трещины, а в глазах у него застыло то же выражение, что и у Шона, — страх.

Глава двадцатая

Понедельник, 4 ноября, поздний вечер

Все утро мы ждем Алису, цепляясь за последнюю надежду, что она может вернуться в любой момент. Но ее нет. Ходим по очереди в кафе на набережной за кофе и какими-нибудь закусками. Нил, оказывается, тот еще едок. Он ни за что не возьмет в рот сэндвич с беконом, если тот намазан маслом, или тост с дешевым сыром, а кофе непременно должен быть не слишком крепким, но и не слишком слабым, и обязательно очень горячим. Готовить для него должно быть сущим кошмаром.

— Это все моя мать, — говорит он. — Она была такой же. Нет, еще похлеще. Она никогда не ела в ресторане, потому что была убеждена, что все повара сморкаются в пюре.