Алиби для великой певицы

Забота Ковальского о своем семействе и вообще о своем материальном благополучии раздражала безумно не только резидента в Вене, но и Семена Кострова, начальника отделения иностранного отдела ОГПУ, ведавшего борьбой с белой эмиграцией.

Вспыльчивый, несдержанный, холерик по темпераменту, он выходил из себя, получая из Харькова бумаги, связанные с «Сильвестровым», то есть с Ковальским:

«ИНО ОГПУ

Жена «Сильвестрова» обратилась к нам с просьбой увеличить ей жалованье, поскольку она обременена большой семьей.

Для сведения сообщаем, что до августа месяца она получала по прежней службе «Сильвестрова» 250 рублей в месяц.

Приложение: Письмо жены для «Сильвестрова». Вр. нач. Особого отдела ГПУ УССР и УВО Врид. нач. ИНО».

Прочитав письмо, которое Раиса Ковальская адресовала своему мужу, в иностранном отделе отправили ответную шифровку в Харьков за двумя подписями.

«Врид. нач. ИНО ПТУ Украины Переданное Вами нам для передачи «Сильвестрову» письмо от его жены нами не передано ввиду его содержания.

В дальнейшем считаем необходимым продолжать выдачу жене «Сильвестрова» 250 рублей в месяц, отнеся расходы за наш счет.

Просьба принять соответствующие меры к тому, чтобы в будущем письма такого содержания не посылались. Считаем, что с выдачей 250 рублей в месяц вопрос будет соответствующим образом урегулирован, и «настроение» изменится.

Пом. нач. ИНО ОГПУ

Пом. нач. 5-го отд. ИНО».

Но за главное — за вербовку Скоблина — Ковальского, конечно, похвалили. Хотя сидевшие в Вене разведчики не знали, какого рода информацию сможет поставлять генерал.

Николая Владимировича Скоблина, завербованного Ковальским, принял на свое попечение резидент ИНО ОГПУ в Вене.

«Центр.

ЕЖ-10 вернулся из Парижа в Вену. Жена генерала согласилась работать на нас. Генерал пошел на все и даже написал на имя ЦИК просьбу о персональной амнистии. По моему мнению, он будет хорошо работать.

Подписка Скоблина написана симпатическими чернилами «пургеном» и проявляется аммоняком (летучая щелочь). Беда в том, что когда аммоняк улетучивается, то снова письмо теряется. Пусть у нас его проявят какой-либо другой щелочью после первого чтения. Визитная карточка служит паролем. Генерал будет разговаривать с любым посланным от нас человеком, который предъявит такую визитную карточку. Прошу срочно указаний. Месячное жалованье, которое желает генерал, около 200 американских долларов.

Вацек».

Срочная телеграмма № 1415 от резидента советской разведки в Вене была расшифрована в порядке очередности. Листок из шифровального блокнота передали машинистке, допущенной к работе со сверхсекретными материалами. Заложив три копии, она стремительно перепечатала телеграмму.

Высокий молодой человек сложил листки в картонную папку с бумажными завязками и отправился в долгое путешествие по скучным коридорам Лубянки.

На другом этаже он постучал в нужную дверь и, не дожидаясь ответа, вошел. Это была небольшая приемная. Сидевшая за столом девушка четырьмя пальцами стучала на машинке. Она подняла глаза и молча кивнула. Молодой человек открыл дверь в кабинет заместителя начальника иностранного отдела ИНО ОГПУ и громко спросил:

— Разрешите?

Через минуту он вышел и так же молча исчез.

На заявлении Николая Скоблина в ЦИК заместитель начальника иностранного отдела ОГПУ оставил резолюцию:

«Заведите на Скоблина агентурное личное и рабочее дело под псевдонимом «Фермер» — ЕЖ-13».