Алиенора Аквитанская. Непокорная королева

«Королева Франции, жена Людовика Молодого, прожив вместе с ним многие годы, не имела детей. Святой человек убеждал короля восстановить мир, а королева изо всех сил добивалась обратного. В время их беседы, когда он уговаривал ее прекратить поступать таким образом и давать королю лучшие советы, королева пожаловалась на свое бесплодие и смиренно просила его молить Бога о том, чтобы тот даровал ей ребенка. Тогда святой человек сказал ей: «Если вы сделаете то, чего я от вас требую, я, в свою очередь, буду молить Создателя и получу от него то, о чем вы просите». Королева дала свое согласие, и мир не замедлил воцариться. После того как мир был восстановлен, король — которому королева поведала об этом разговоре — смиренно попросил божьего человека сдержать свое слово. И слово это было сдержано в столь скором времени, что год спустя королева произвела на свет дитя»[71].

Король действительно примирился с графом Шампанским. Тот, в свою очередь, отказался от двух браков, не дававших королю покоя. По настоянию Бернарда Людовик VII согласился также признать Пьера де Ла Шатра архиепископом Буржа, несмотря на свою торжественную клятву. Так король избег гнева Церкви, однако королевская чета должна была отказаться от мысли добиться снятия отлучения с Рауля и Петрониллы, которые так и не разошлись: они продолжали жить вместе, невзирая на обвинения в прелюбодеянии и двоеженстве, вплоть до смерти в 1148 г. первой супруги Рауля. Алиенора, однако, была вознаграждена за свою доверие к Бернарду, так как через год она родила девочку, которую назвали Марией — возможно, в честь Девы Марии, восхваляемой клервоским аббатом в его многочисленных сочинениях. Партия «голубей», то есть партия Сугерия, вновь одержала верх (правда, ненадолго) над партией «ястребов» — партией Кадюрка, лишенного буржского архиепископства, но сохранившего пост канцлера, Рауля де Вермандуа, Петрониллы и Алиеноры, которая, возможно, разрывалась между надеждой стать матерью и досадой оттого, что ей пришлось уступить в споре Бернарду Клервоскому. Трудно было противостоять нравственному давлению святого монаха!

Людовик VII также чувствовал себя неловко: благочестивый и набожный король упрекал себя за прошлое поведение. Чтобы успокоить совесть, он дал обет отправиться паломником в Иерусалим. Каковы были мотивы такого решения? Один хронист говорит, что король сожалел о жертвах пожара в Витри; другой утверждает, что Людовик тем самым хотел исполнить обет паломничества, данный его братом Филиппом незадолго до смерти. Некоторые историки считают, что целью паломничества было возблагодарить небеса за то, что они даровали Алиеноре ребенка. Но главная причина, как показал А. Грабой[72], крылась скорее в том, что король, уступив Бернарду и папе римскому в вопросе епископства Буржского, тем самым стал клятвопреступником. Признав буржским архиепископом Пьера де Ла Шатра, Людовик нарушил свою клятву, и его переписка с Бернаром доказывает, насколько довлел на ним этот формальный грех. Нарушение публичной клятвы было серьезным прегрешением.

Но вскоре обет совершить паломничество превратился в обет отправиться в крестовый поход, поскольку 24 октября 1144 г. Эдесса подпала под власть Зенги, эмира Мосула и правителя Алеппо. Эта новость достигла Запада. 25 декабря 1145 г. Людовик VII, собрав двор в Бурже (присутствовала ли на нем Алиенора?), заявил о своем намерении принять крест и отправиться в Палестину во главе войска. Несмотря на сдержанное отношение Сугерия и епископов, присутствовавших в Бурже, несмотря на то, что идея эта не вызвала особого энтузиазма у Бернарда Клервоского, король взял инициативу на себя, вслед за чем, по его просьбе, ее поддержали Бернард и папа Римский. Инициатива по тем временам смелая, и даже очень рискованная: никогда до сего времени король в крестовых походах не участвовал. Пламенная проповедь монаха, произнесенная, как известно, в Везеле, убедила принять крест множество прелатов, графов и сеньоров более скромного ранга — 31 марта 1146 г., по примеру Людовика и Алиеноры. Анонимный продолжатель Сугерия так описывает инициативу короля и успех проповеди Бернара: