Алиенора Аквитанская. Непокорная королева

«С самого начала она столь властно покорила сердце молодого человека своим обаянием и красотой, что в момент подготовки этого всем известного похода король решил, что он не должен оставлять ее дома. И решил он взять ее с собой на войну, поскольку любил он свою юную супругу ревнивой любовью. Многие знатные люди последовали его примеру и тоже взяли с собой своих жен. А поскольку те не могли отправиться без своих прислужниц, в христианском лагере, который должен был оставаться целомудренным, оказалось множество женщин. И это стало причиной греха для нашей армии, как было сказано выше»[85].

Повлияла ли на короля в этом случае Алиенора? Не она ли побудила Людовика отправиться в Иерусалим — а если она, то что послужило тому причиной?

Князем Антиохии в те времена был дядя Алиеноры Раймунд, чье положение перед перспективой натиска Зенги оказалось затруднительным, особенно после падения Эдессы, которое стало, быть может, своего рода прелюдией к мусульманскому отвоеванию, чьим лидером и провозгласил себя Зенги во имя джихада. Таким образом, поддержка армии крестоносцев была бы для Раймунда нелишней — возможно, именно так рассуждала Алиенора. Возможно и то, что она была бы только рада случаю повидаться с дядей и познакомиться с его двором, известным даже на Западе. Многие историки говорят (правда, не имея на то веских доказательств) о скуке, которую испытывала Алиенора при дворе Франции, и предполагают, что в крестовом походе она увидела счастливый шанс попасть в волшебные земли Востока и избавиться от своей тоски — или чтобы избавить короля от чрезмерного, по ее мнению, влияния аббата Сен-Дени. Бытовавшая ранее гипотеза об обольстительнице Алиеноре, пожелавшей испробовать действие своих чар на жителях Востока, слишком тенденциозна и неправдоподобна, а потому не стоит на ней останавливаться. Следуя за Лабандом, можно также выдвинуть предположение о том, что супруги были слишком увлечены друг другом, чтобы расстаться на долгое время[86]. Все это приемлемо, однако ни одно из этих умозрительных построений не подкреплено ни одним документальным свидетельством того времени. Ничто не позволяет нам утверждать, что Алиенора побуждала супруга отправиться в Иерусалим или поддерживала его намерения. Судя по документам, инициатива крестового похода принадлежала одному лишь Людовику. Возможно, что Алиенора и не желала этого отъезда и попросту последовала за мужем, поскольку тот попросил или даже потребовал от нее отправиться с ним, охваченный к ней пылкой любовью… или ревностью, как утверждает Вильгельм Ньюбургский.

Присутствие Алиеноры подле короля служило также целям политического характера: оно было призвано привлечь в ряды крестового похода многих баронов (таких, как Ги де Туар, Гуго де Лузиньян и Жоффруа де Ранкон), а также заставить церкви и горожан Аквитании принять участие в военных расходах. Чтобы собрать людей и средства, а также упрочить свою власть перед отправкой в крестовый поход на Восток, во второй половине 1146 г., Людовик и Алиенора совершили совместную поездку в Аквитанию, а затем в Овернь и Веле. В обмен на субсидии и молитвы монахов они подтвердили или даровали им некоторые монастырские привилегии, в то время как в германских землях трудился Бернард Клервоский, усмиряя обычные антисемитские волнения, которые испокон веков вспыхивали перед началом крестовых походов. Чтобы добиться успеха, Бернарду пришлось сначала заставить замолчать одного из своих монахов, цистерцианца Рудольфа, который то настаивал на насильственном крещении евреев, то призывал истребить их. Затем Бернарду удалось уговорить императора Конрада принять крест и отправиться в поход с многочисленным войском, состоящим из немцев и фламандцев. Во Франции антисемитизм был выражен в менее резкой форме: он свелся к взиманию с еврейских общин налога, призванного субсидировать экспедицию, — способ, подсказанный Петром Достопочтенным.