Алийское зеркало

Челядь, что прибирается в комнатах и меняет простыни, частенько не замечают, будто мебель, вот только господа забывают, что у слуг есть глаза и уши, да и соображают они очень даже недурно. Ну а мне, повторюсь, по должности положено быть в курсе всяческих слухов и сплетен, что витают в замке, так что и я знала – о любовных приключениях с алиями дамы разве что мечтали. И примером тому баронесса Илена, о которой рассказывала мне Трикки.

Его великолепие господина Ирранкэ я повстречала совершенно случайно. Вернее, не я его повстречала, а он меня разыскал. И не просто разыскал, а… Словом, вернувшись поздно вечером к себе, я застала сиятельного гостя сидящим в моем любимом кресле.

Честно признаться, я его не сразу и признала, ибо выглядел его великолепие далеко не так дивно, как при прошлой нашей встрече. И без того худощавый, алий исхудал еще больше, а от интересной бледности и следа не осталось – ее сменил самый что ни на есть простецкий загар. Видно было, что его великолепию пришлось изрядно попутешествовать, да не в карете, а верхом, если не вовсе на своих двоих.

– Добрый вечер, господин Ирранкэ, – сказала я, постаравшись ничем не выдать удивления. – Что вам угодно?

– Помнишь, что ты мне пообещала? – спросил алий, и не подумав ответить на приветствие.

– Я ничего вам не обещала, господин, – напомнила я, – а лишь сказала, что постараюсь выполнить одну вашу просьбу, если это окажется в моих силах, – ответила я, постаравшись подчеркнуть голосом слово «одну».

– Верно. – Его великолепие поднялся с кресла и отошел к окну. – Но прежде чем я озвучу эту просьбу, я хочу кое‑что рассказать тебе. Вот об этом…

Он вытянул из‑за ворота серебряную цепочку, на которой висела, конечно же, та самая замысловатая вещичка.

– Об этом? – удивилась я. – Но что же это все‑таки такое?

– Я и сам не знаю, – неожиданно усмехнулся алий. – И никто из ныне живущих не знает. Нам известно лишь о малой толике тех свойств, которыми эта вещица обладает. Но и этого более чем достаточно, чтобы…

Он замолчал, но я и без того прекрасно поняла его мысль: очень многие, похоже, хотят заполучить эту штучку.

– Ты, конечно, спросишь, почему я намерен говорить об этом именно с тобой, – сказал он, опередив меня буквально на секунду: я и впрямь собиралась задать этот вопрос. – Дело в том… Нет, не так!

Алий помолчал немного, потом произнес:

– Помнишь, о чем я расспрашивал тебя на той галерее?

Я кивнула.

– А помнишь, насколько твоей матери было трудно расстаться с этой вещью?

– Конечно, помню, – ответила я, и только потом до меня дошел смысл сказанного. Наверно, я сильно покраснела…

– Не удивляйся, – сказал господин Ирранкэ. – Мой слуга проследил за «одним человеком», который принес тебе это, а потом выяснил, кто такая эта женщина. Равно как и сообщил, что никаких богатств неведомо откуда на эту достойную женщину не свалилось.

– Я не стала отдавать ей всю награду, она таких денег и не видела никогда, где же ей с ними управиться? Ее и ребенок обманет! Да и отчим… – начала я оправдываться, но алий повелительно поднял руку, приказывая умолкнуть.

– Меня совершенно не интересует, как именно и о чем ты договаривалась со своей матерью, – сказал он. – Я хочу услышать ответ на свой вопрос: ты заметила, насколько тяжело ей было отдать тебе какую‑то безделушку, вовсе никчемную для простой крестьянки? Даже за большие по ее меркам деньги? Ты ведь что‑то ей все‑таки отдала, полагаю, иначе откуда в ее хозяйстве взялась вторая лошадь, корова и земельный надел?

– Отдала, конечно, – сказала я. – И да, я видела, как ей не хочется расставаться с этой вещью.

Это и впрямь было заметно: мне даже показалось, что вот сейчас матушка откажется от денег и унесет вещицу с собой. Не силой же отнимать! Хотя я и могла бы так поступить, я намного сильнее, но выкручивать руки родной матери… это уж слишком.

– Она действует так почти на всех, – сказал алий, помолчав. – На кого‑то сильнее, на кого‑то меньше, но – почти на всех. Чем дольше держишь ее при себе, тем тяжелее потом расставаться с нею. Но есть и те, кто не ощущает чар этой вещицы. И доверить ее на хранение можно только им, иначе…

Я снова закончила мысленно: «иначе кто поручится, что, когда эта вещь понадобится законному владельцу – уж не знаю, кто он! – тот, у кого хранится эта вещь, сможет добровольно с ней расстаться?»

– Я вижу, ты понимаешь, – произнес он, пристально глядя на меня. – Понятное дело, не каждый из тех, кто не подвержен этому воздействию, годится на роль хранителя. Таким образом, выбор у нас невелик.

– Но при чем же тут я? – не выдержала я, хотя уже начала догадываться.

– Я – один из немногих, над кем чары этой вещи не властны, – сказал алий, не обратив внимания на мой вопрос. – Увы, в хранители я не гожусь. На моем пути попадается слишком много… случайностей сомнительного толка.

Я и раньше подозревала, что его великолепие вовсе не праздный придворный, а разведчик или кто‑то навроде этого. Алии, даже знатные, подобного не чураются и считают такой род занятий весьма почетным.