Алийское зеркало

Хозяин взглянул на меня, но я притворилась спящей, так что он сам сунулся на кухню, пинком разбудил Дени, и тот загремел посудой. Хозяин же побежал будить конюхов, даже шубы не накинув, а снаружи было ой как холодно!

Гость же, не раздеваясь, тяжело сел на лавку и опустил голову на руки. Видно было, что устал он сверх всякой меры.

– Извольте, господин, – прошелестел Дени, опасливо ставя на стол дымящуюся кружку и тарелку с нарезанным сыром и копченым мясом. – Лучшее, что у нас есть, уж не обессудьте…

Тот только руку поднял, мол, поди прочь. В самом деле, будто он рассчитывал найти в этой дыре сколько-нибудь приличное вино! Хотя… как знать, может, хозяин и приберегает бочоночек-другой для знатных господ, ведь заносит их иногда и в такие края.

Гость снял все-таки шапку. Волосы у него оказались светлые, русые вроде бы, хотя в таком свете толком не разберешь. Лица тоже было не разглядеть, я видела только левую его сторону, располосованную старым, уже побелевшим шрамом: он начинался на подбородке и терялся в волосах повыше виска.

Он глотнул вина, поморщился и поставил кружку.

– Господин… – продрогший хозяин на цыпочках подошел к нему. Что ж он так вытанцовывает? Неужели признал какую-то важную особу? Вот не было печали, подумала я и крепче прижала к себе Ири. – Лошадок ваших обиходили лучше не надо, не извольте беспокоиться!

– Хорошо. Комнату мне, – приказал тот.

– Сию минуту освободим, господин… – закивал хозяин и умчался вверх по лестнице. Я решила, что он предложит гостю собственную комнату, потому как будить и выселять других – себе дороже, пока объяснишь им, в чем дело, пока то да се, знатный господин может и разгневаться.

Незнакомец тот с силой потер лицо ладонями – так делают, когда изо всех сил стараются не заснуть, – и сжал пальцами виски.

На пальце у него что-то блеснуло, и я невольно напрягла зрение, изо всех сил пытаясь рассмотреть кольцо. Нет, не кольцо, скорее тонкой работы перстень, будто бы сплетенный из тонких травяных стеблей и лесных цветов…

– Мам, больно… – пискнула Ири, когда я слишком сильно прижала ее к себе, но я зажала ей рот. – Ма?..

– Ш-ш-ш…

Ночной гость повернул голову на звук и встретился со мною взглядом.

Сердце мое пропустило удар, а потом заколотилось, как птица в клетке. Эти глаза я не могла забыть! Сейчас они казались почти черными, но…

Не может быть. Так ведь не бывает!

– Господин, сейчас все будет готово, только постели перестелим! – ссыпался по лестнице хозяин.

– Хорошо. Пойду лошадей проверю. – Тот тяжело поднялся и вышел, прихватив шапку.

– Вот ведь принесло на мою голову… – едва слышно выговорил хозяин, когда за гостем закрылась дверь.

– А кто это? – Ири села ровно.

– Да кто его знает, но… кони – у самого герцога таких нет! А уж сбруя – вся в серебре, стоит, поди, как мой дом! Деньги швырнул, не считая. А одет, сами видели… – Он поежился. – Шли бы вы наверх, нечего тут под ногами путаться, озлится, чего доброго!

– Конечно, только на двор выйдем, – кивнула я, надевая душегрею и накидывая теплую шаль. – Ири? Одевайся, да поживее!

Она посмотрела на меня с недоумением, но послушалась.

Стоило открыть наружную дверь, как ветер ударил в лицо с такой силой, что я едва не задохнулась. Хорошо, Ири спряталась за мной и ухватила меня за пояс, ее и унести могло!

Куда же он пошел? Неужто правда на конюшню? Тогда нам налево…

Я сделала несколько шагов, придерживаясь за стену и ровным счетом ничего не разбирая в снежной круговерти, как вдруг уткнулась во что-то твердое.

В кого-то, поняла я, подняв голову и кое-как сморгнув снег с ресниц.

– Ты?.. – одними губами спросила я, коснувшись его груди.

– Ты? – повторил он, накрыв мою руку своей. – Как ты здесь…

– Долгая история… – Слезы замерзали на ветру. – Живой… ведь правда, живой? Не наваждение?

– Полумертвый… – еле слышно рассмеялся он. – От усталости. А это кто?

– Моя дочь, – свободной рукой я крепче прижала к себе Ири, а он повернулся так, чтобы загораживать нас спиной от ветра. – Она… Она родилась точно такой же ночью. Ровно двенадцать лет тому назад.

Он молчал. Молчал, только сердце под моей рукой билось все чаще и чаще.

– Так не бывает… – выговорил он наконец, повторив мои мысли. – Наверно, я сбился с пути и замерзаю где-нибудь в сугробе, вот мне и мерещится… всякое.

– Это мы сейчас замерзнем, – буркнула Ири.

– Идите в дом, – очнулся он. – Я… сейчас.

Мы молча прошмыгнули мимо хозяина и вскарабкались на чердак.

– Мам, кто это? – шепотом спросила Ири. – Ты его знаешь?

Я кивнула. Было темно, но дочка прекрасно все различала.

– Мне кажется, я тоже его где-то видела, – задумчиво сказала она. – Лицо знакомое, особенно глаза. Но я точно его прежде не встречала, так где же я могла…

– В зеркале ты его видела, дурочка! – не выдержала я и засмеялась, утирая глаза. – В бабушкином зеркале, где же еще…

Ири помолчала, потом неуверенно произнесла:

– Ты же сказала, он умер!

– Я так думала, и он был уверен, что идет на смерть… Но он живой, Ири, живой! – Я схватила ее в охапку и повалила на солому. – Тс-с-с… Что это там?