Алийское зеркало

— Значит, даже если фея знала, что ключ у мамы, забрать его она никак не могла. — Я пыталась собрать мысли воедино, но получалось у меня скверно. — И тут вновь появился ты… И отравить тебя пытался не какой-нибудь противник заключения торгового договора, а простой виночерпий, который незадолго до пира умылся в ручье? Но какой в этом смысл?

— Никакого. — Алий улыбнулся, я чувствовала. — Ты не угадала — отравить меня в самом деле пытались люди. Обычное совпадение, но оно оказалось на руку фее: ключ вернулся ко мне, а затем перешел к новой хранительнице. Но ты, Марион, в замке уж точно не таскала воду из колодца и не ходила стирать на реку, не так ли?

— Под дождь попадала, было дело, — покачала я головой, — когда маму навещала. Да и ручьев по пути предостаточно, нет-нет да и напьешься…

— Ты не касалась ключа, — напомнил он. — Я сам убрал его в тайник, сам и забрал.

— Как же не касалась, я его в руках держала! — воскликнула я, но осеклась, вспомнив: я не рискнула дотронуться до этой вещицы, разглядывала, держа на мягкой тряпочке, в которой принесла ключ мама. И за корсаж спрятала, завернув в нее же. — Ты прав… Я дотронулась до него только той ночью.

— А тогда все следы были смыты, — шепнул Ирранкэ. — Умерла девушка, родилась женщина, как говорят у нас. А потом ты сделала кое-что еще, я прав?

Он нащупал цепочку у меня на шее.

— Железо. Почти все феи боятся холодного железа, да еще так хитро сплетенного… и крови. Ты сама себе создала защиту, какой не придумал бы ни один волшебник.

Я вспомнила, как сжимала в руке кожаный мешочек с ключом, когда на свет появилась Ири…

— Я же столько раз купалась вместе с Ири, — проговорила я, — и в озере, и в ручьях мы плескались, и в овраге как-то по весне извозились с ног до головы!

— Она не видит тебя, — сказал Ирранкэ и тут же поправился: — Не видела. До тех пор, пока ты снова не прикоснулась ко мне. Теперь — остерегайся текучей воды и запрети Ири подходить к ней… Я не знаю, что может случиться. И я вам не защитник, я…

Он осекся, потом продолжил:

— Я не смог справиться с ней. Никто не смог бы, даже волшебник… И это правда — мой предок сбежал от Владычицы вод, как это сделал я, но до конца дней своих жил в страхе и никогда не приближался к водоемам.

— Он был волшебником? — зачем-то спросила я.

— Да. А я, Марион, не волшебник, — тихо ответил Ирранкэ. — Я умею кое-что, но это детские забавы по сравнению с возможностями той, которая идет за мной по пятам. Зачем только мы встретились вновь!

— Наверно, это судьба, — ответила я. — Просто судьба. А ты трус.

— Даже спорить не стану, — согласился он. Я чувствовала, как он стиснул переплетенные пальцы у меня за спиной, но молчала. — Мне страшно. Но бояться за себя, Марион… это пустяки. Это ничто.

— Я знаю, — шепнула я и добавила зачем-то: — Я не могла тебя забыть. Никак не могла, как ни старалась. А вдобавок у Ири твои глаза — взглянешь и вспомнишь, хоть ты убейся!

— Я выжил только потому, что у меня была ты, — шепнул Ирранкэ. — Ты, живая, земная, настоящая… Я запер память на все замки и засовы, чтобы никто не дознался, но она была со мной. Иногда я мог подглядеть в замочную скважину и увидеть, как ты расчесываешь волосы перед зеркалом…

— Ты никогда этого не видел.

— Видел. Тем утром, когда очнулся в твоей комнате. Ты сидела у зеркала и о чем-то очень сосредоточенно думала и не замечала, что я пришел в себя, пока я тебя не окликнул. — Он пропустил мои волосы меж пальцев. — И еще я помню запах жасмина. Он никогда не цветет в тех краях вечной весны, ни он, ни сирень… Не знаю почему.

— Ирранкэ…

— Ирэ. Так будет… по-домашнему? Не знаю, как перевести.

— Что мы будем делать дальше, Ирэ? — спросила я.

— Мы?

— Да, мы. Или, если я отдам тебе ключ, фея станет охотиться за тобой одним?

— Не имею понятия, — качнул он головой.

— А зачем он ей? — спросила я. — Что она станет делать?

— Я расскажу об этом завтра, — после паузы произнес Ирранкэ. — Мне нужно… многое нужно вспомнить, хотя я хотел бы забыть об этом раз и навсегда. А тебе и так придется многое пересказывать Ири!

— Почему это мне?

— Меня она знать не знает, — был ответ, — не я растил ее столько лет. Она поверит не мне.

— Ири сама решает, кому верить, а кому нет, — усмехнулась я и снова коснулась шрама на его груди.

— Я живой? — спросил он вдруг. — Живой? Сердце в самом деле бьется?

— Да. — Я дотронулась до его щеки. — Да…

У Ирранкэ наконец-то согрелись руки, и от него больше не пахло железом и остывшей золой. Только свежим снегом, как когда-то.

Глава 13

Я проснулась от того, что Ири принялась ворочаться. Имеется у нее такое обыкновение: перед самым пробуждением, уверяет она, снятся самые интересные сны, вот она и бежит куда-то или скачет верхом, ныряет или лезет на дерево… Все бы ничего, но от ее острых коленок достается моим бокам!

Я вздрогнула и очнулась. Да, солнце уже взошло — ставни снова были открыты, и сквозь мутные окошки пробивался свет. И, судя по шуму во дворе и в доме, время близилось к полудню. Вот так поспали…