Алихан. Рабыня демона

Провожу рукой по ее волосам. Красивая она. Я мог бы взять ее силой уже сотни раз, но не хочу делать этого. Она нетронута, а значит –  всецело будет моей.

Смотрю на лицо ее юное и понимаю, что эта рабыня сама как яд от черной метки для меня, который все больше пробирается мне под кожу. С каждым днем ее пребывания рядом она все сильнее въедается мне в мозг, заставляет думать о себе, а  еще…неистово желать ее тело, которое я буду использовать по назначению.

Глава 13

Открываю глаза и вижу каменные стены вокруг. Я в той же комнате, где еще недавно мне было так плохо. Лежу на кровати, на которой в меня вливал яд Алихан. Я отчетливо помню, как он открыл мне рот, и насильно дал какую-то темную жидкость, после которой я почувствовала просто невероятной силы боль.

Смотрю на свою ладонь, которая еще недавно имела жуткие черные разводы. Сейчас она вся очистилась, и даже следов от проколов кожи почти не осталось. Не понимаю, как такое может быть…

В то, что болезнь отступила сама, мне слабо вериться, однако думать о том, что демон мог хоть как-то повлиять на ее исход, я не хочу. Он не мог. И не стал бы. Все что он хочет – чтобы я, наконец, умерла уже, и избавила его от своего присутствия.

Не понимаю Алихана. Если он желал моей смерти, почему тогда не убил еще в дороге, а забрал сюда? Он ведь помог мне, хоть я и не хочу этого признавать. Он поступил так, словно ему не все равно, словно он не хотел, чтобы я умирала.

Гремя своими кандалами, которые все еще никуда не делись с моих ног, я поднимаюсь с кровати. Вижу недалеко от нее поставленную обувь. Кто ее оставил здесь, а главное зачем?

Неужели демон беспокоиться о том, чтобы я больше не ранила ноги? Ответа на этот вопрос у меня, конечно, нет, однако я совсем не брезгую этой вещью, с радостью натягиваю сандалии на голые ступни. Они не очень сильно греют, однако это все же лучше, чем ходить босиком по сырой земле или скалистым горам.

Выхожу из здания  совершенно спокойно и оказываюсь в месте, которого раньше точно не видела. Я совсем не помню, как мы доехали до Таара, и теперь все мне здесь кажется новым и необычным, а еще…кровавым. Столько трупов, сколько я нахожу здесь, я еще не видела ни в одной местности Хамадана.

Разодранные мертвецы тут валяются просто на дорогах с оторванными руками и ногами, вывернутыми внутренностями. Некоторые умершие тела дикие собаки разрывают прямо на улицах, не обращая никакого внимания на прохожих,  а те в свою очередь, на них.

От увиденного меня сильно тошнит. Кажется, я никогда не привыкну к таким пейзажам, от которых кровь стынет в жилах. Это и правда город мертвых, так как кажется, их тут больше чем живых.

С каждым шагом кандалы на моих ногах громко звенят, поэтому я даже не думаю о побеге. Демон вычислит меня даже тогда, когда я буду за километр отсюда, а проверять реакцию Алихана на свой второй побег я пока что не готова.

Я отхожу всего на несколько метров от этого каменного дома, когда слышу громкий детский плач. Он раздается совсем рядом от меня, заставляя лихорадочно осмотреться по сторонам. Этот плач такой испуганный и отчаянный, что у меня от него что-то сжимается в груди.

Прохожу дальше и оказываюсь на большой площади. Тут же невольно руку ко рту прикладываю от увиденной картины. Всего в нескольких метрах от себя я вижу Тая. Того самого белокурого мальчишку лет семи, который обычно разносит рабам хлеб. И мне в том числе.

Сейчас он стоит на коленях и плачет, пока его руку на каком-то бревне держит один из жестоких палачей Алихана. Рядом стоят слуги, помощники, и конечно, само зло во плоти. Алихан. Он спокойно стоит неподалеку, словно ничего страшного вообще не происходит.

Заведенная толпа требует крови, и я понимаю, что беде не миновать. В какой-то момент палач замахивается своим остроконечным топором, чтобы отрубить Таю руку. Острое лезвие сверкает на свету, заставляя меня застыть от ужаса.

Даже подумать не успеваю, как бросаюсь к этому ребенку, с силой толкая палача в сторону.

– Не смейте!

Обхватываю Тая руками, загораживая от всех. Мальчик так сильно напуган, что даже не шевелится. Плачет только воробьиными слезами, чуть ли не взахлеб, от чего его маленькие плечики сильно содрогаются.

– Ты смерти так сильно ищешь, глупая рабыня?

Стальной голос полководца тут же пронизывает до костей, и мне даже голову поднимать не надо, чтобы понять, кому он принадлежит.

– Как вы можете? Это же ребенок. Он маленький еще. Беззащитный.

От жуткого волнения мой голос дрожит. Зло смотрю на демона, прижимая Тая к себе, но воин резко выхватывает мальчика, отдавая его Шамилю прямо в руки.

– Он пойман на воровстве у своего хозяина! У нас только один закон для этого. Лишение руки. Так он перестанет воровать.

Не верю в то, что слышу. Что за варварские законы? Да и против кого, против ребенка!

– Нет! Так Тай станет инвалидом, и не сможет работать на тебя! Мальчик умрет, он не сможет нести корзинку с хлебом только одной рукой. Отпусти его, умоляю! Тай больше не будет воровать.