Алихан. Рабыня демона

Рано. Она не готова и вряд ли выживет после меня. Я раздеру ее также, как и тысячи рабынь до нее. От ее тела не останется ни сантиметра живого места, а я не хочу этого. По крайней мере сейчас.

Саназ ведет себя так, словно вообще ни разу с мужчиной не была, и почему-то это согревает мне душу. Она чиста, я уверен в этом. Как роса утренняя прозрачна и не тронута, и самое главное –  она моя. Полностью.

Стаскиваю рабыню с лошади, на руки беру видя, как вытягиваются от этого лица моих слуг, но сейчас мне все равно. Кажется, ей хуже. Уже даже не брыкается, не узнает меня или не видит. Дышит трудно и хрипло. Рука ее раненая совсем не шевелиться. На коже расползается черная метка. Она поднимается все выше, и очень скоро станет необратимой.

– Парс, ко мне!

Слуга вырастает по левую сторону. Кланяется. Не зря кормил его с детства.

– Что прикажете, господин?

– Найди мне Фемиду.

– Слушаюсь, мой хозяин.

Прижимаю Саназ к себе. Я знаю, у нее осталось меньше часа. Отношу рабыню в свои временные покои. На кровать укладываю. Она даже не шевелиться. Упрямая шариха.

Из улицы доносится какая-то брань. Сжимаю меч. Я в отличном настроении, чтобы снести кому-то голову.

Как только выхожу, вижу рабов, которые сплелись между собой точно кубло ядовитых змей. Вот только дерутся они не друг с другом, а бьют кого-то. Тая.

– Шамиль, что здесь творится?

Мой голос гремит над всеми и заставляет их остановиться.

– Мой повелитель, этот мальчишка пойман на воровстве! Он стащил сладости, а потом пытался вину свою на рабов скинуть. Вот они и колотят теперь предателя. Пусть затопчут его. Среди нас не должно быть воров.

Шамиль довольно поправляет пояс, а я зверею. Сам не знаю, почему.

– Рабов, которые посмели наброситься на моего слугу без позволения, сжечь на костре!  Тай, ко мне подойди.

Мальчишка поднимается с земли, вытирая разбитую губу. Ко мне медленно идет, игнорируя ошалелые возгласы рабов. Тай не смотрит мне в глаза, и я понимаю, что он все же посмел воровать у меня.

– Да, мой господин.

– Ты не оценил моей доброты и хлеба. Я взял тебя как бесхозного щенка к себе на содержание, а ты отплатил мне воровством! Ты ответишь за это по всем законам Хамадана.

Вижу, как маленькие плечи моего слуги начинают содрогаться в рыданиях, но мне все равно. Таков закон. И он его знает.

– Я не слышу! Ты понял, за что будешь наказан?

– Да, повелитель.

– Хорошо.

По сторонам оглядываюсь. У меня мало времени.

– Парс? Где ты?

– Я здесь, бегу уже, хозяин.

– Фемиду нашел?

– Да, она ждет.

Я добираюсь до хижины Фемиды, которая стоит на самом отшибе Таара. Ее конура не имеет углов и даже потолка. В дымоотводе сделана огромная дыра. Старая ведьма любит превращаться в птицу и вылетать оттуда черными ночами. Я знаю ее больше сотни лет. Сильнее колдуньи трудно сыскать. Но и проворливости ей не занимать.

– Алихан? О Боги, неужели это ты?

Фемида невысокого роста. Она вся обмотана какими-то тряпками. От нее, как обычно, несет запахом редких трав.

– Я. Что, старая ведьма, не признала своего господина?

– Уже признала. Твой голос за век не забудешь. Ты еще больше возмужал с нашей последней встречи, а я постарела. Честно признаться, не ожидала уже увидеть тебя живым, судя по количеству слухов, которые ходят о тебе. Зачем ты пришел? Чего тебе надобно?

Быстро оглядываю ее конуру. Ничего не изменилось за сто лет. Те же банки, снадобья и настойки. В полупрозрачных емкостях набиты редкие птицы, жуки и растения. Фемида очень сильна, и я рассчитываю получить ее помощь немедленно.

– Снадобье приготовь. Срочно. От черной метки репейника болотного.

– Воин, уйди с глаз моих! Ты же знаешь, не лечится это. Нет у меня снадобья такого.

Зверею. Кажется, Фемида и правда забыла, кто стоит перед ней. Тут же меч свой вытаскиваю и к горлу ее подношу, заставляя хрипеть старую.

– Делай снадобье, ведьма, если головой дорожишь. У тебя пару минут. Найди то, чего тебе не хватает. И врать мне больше не смей! Я давно не считаю трупов.

– Ладно. Ладно! Пусти, демон проклятый. Откуда ты взялся? Еще бы сто лет тебя не видела.

Убираю меч от ее горла. Сам не знаю, чего так бешусь, однако мысли мои все о беловолосой рабыне, которая все еще лежит в моих покоях.

Уже через несколько минут у меня в руке готовое лекарство. Я знаю, оно должно помочь, но только если успеть его применить.

Возвращаюсь к себе и нахожу Саназ на полу. Бессильная, растерянная, умирающая, она даже не сразу узнает меня. Я давно понял, что люди слабые, но эта маленькая человечка, кажись, слабее всех.

Смотрю на ее руку. Метка стала намного больше, и мне это не нравится.

На кровать ее укладываю, видя, что она не в себе. То рыдает, то стонет. То просит не трогать ее, то сама ко мне прижимается, ища тепла и защиты. Смотрит по сторонам и пугается этого, хотя никого кроме меня с ней рядом нет.

Бредит она. Разум почти уже весь потеряла. Все видятся демоны ей везде страшные, и все в моем обличии. Сжимаю зубы.

Хватаю ее, насильно рот открываю, и заливаю черное снадобье прямо в горло. Удерживаю на кровати, пока не проглотит все до капли. Вскоре шариха глаза устало закрывает и кажется, засыпает.