Алина

—Привет! Ты едешь? Через десять минут? Поторопись! А то мы тут чай заварили. Пить уже собрались.

««Мы»,– подумалось Алине. Она, пробовала давно известное слово на вкус, словно неведомое лакомство, будто впервые осознавая его значение. Памятный вечер вдруг предстал ярко, выпукло, сочно. Во рту скопилась слюна, голова закружилась от бесстыдства пережитого.

—Ах!– неслышно подкравшийся Артем сжал ее груди, прильнув сзади. Начал поглаживать, без спросу, по-хозяйски распоряжаясь. Не сильно, но плотно охватывая, замешивая, как тесто. Даже сквозь бюстгальтер и толстую ткань рабочего комбинезона ощущения пришли захватывающие, восхитительные.

—Арик,– невольно простонала она, выталкивая вперед грудь.  Ведь еще утром, да что там утром, еще час назад была уверена, что справилась с запретным влечением. А сейчас, купалась в теплых волнах мужского обожания… Как когда-то, на этом же самом месте, двадцать лет назад. Муж, тогда еще даже и не муж вовсе, жених, совершенно так же сжимал ее в объятиях… Целовал… Тискал… Одежда предостерегающе трещала на швах… прежде чем упасть к ногам… И она так же шептала почти тоже имя… Как же захотелось оказаться сию минуту вот так, с обнаженной, вызывающе торчащей набухшими сосками грудью,  под страстным голодным взглядом юных глаз!

Тин-Тон-Тили-Тон!– разорвал чувственные сети звонок. Алина покосилась на палатку в трико зятя.

—Сиди,– рубашка с дверной ручки полетела в грудь родственника.

—Ма-а-а-ам! Я на пять сек!

—Что значит на пять сек? А прибираться кто в квартире будет?

—Ты,– простодушно захлопала пушистыми ресницами дочь,– смотри я какого мощного мужика тебе подогнала. Можешь распоряжаться им, как заблагорассудится!

Артем чуть не поперхнулся трюфельным батончиком.

—Да-да, поступаешь в полное мамино распоряжение!

Алина не удержалась от злой ухмылки, отвернувшись от дочери.

Чай ударил в дно чашки. Артем протянул Лене ее любимые «А ну-ка отбери!», откусил половину от бутерброда с маслом и сыром. Стоило ей устроиться подле мужа, как ладонь парня скользнула под скатерть. Ленка довольно мяукнула, чмокнув суженого в щеку.

«Каков наглец!»– вскипела внутри Алина.

– А сгущеночки нет?– поинтересовалась дочь, со смаком посасывая шоколадную глазурь.

– Попозже… будет,– с хрипотцой, призванной скрыть сдерживаемое раздражение, отозвалась Алина. Их взгляды с Артемом пересеклись, и она с удовлетворением отметила восхищение двусмысленно озвученной ей дерзостью, мелькнувшее в глазах зятя.