Алис

— Нет, не скажу. И не скажу еще потому, что ты тотчас же расхолодишь меня. Ты любишь все ординарное, обыкновенное, понятное, объяснимое, словом, то, что встречается на каждом шагу, в чем нет ничего удивительного и что, пожалуй, не заслуживает большого внимания. Словом, в тебе нет ничего романического.

— А ты? Не правда ли, ты как раз наоборот?

— Да. Меня привлекает все таинственное, загадочное. Я верю в предчувствия, в судьбу, терпеть не могу пошлости… и… и, пожалуйста, оставь меня в покое.

— А помнишь Алис? — вдруг спросил Гординский.

Палтов, присевший перед тем опять на диван, вскочил, как ужаленный.

— Почему ты вспомнил ее?! — вскричал он.

— Да что ж тут удивительного? Потому и вспомнил, что тоже было что-то таинственное, загадочное, необъяснимое и непонятное, как ты говоришь, а кончилось все…

— Да ведь ты не знаешь, чем кончилось?

— Да совсем ничем не кончилось. Ну, и слава Богу! Потому что я тогда же увидел, что эта история до добра не доведет. А кстати, ты не встречал ее потом в Петербурге?

— В Петербурге не встречал, — рассеянно ответил Палтов.

— Ну, а в Москве, очевидно, не встретишь, раз она живет в Петербурге. Да что говорить о ней? Ты, кажется, сам забыл про нее.

— Нет я не забыл, — серьезно возразил Палтов. — Знаешь, эта женщина произвела на меня неотразимое впечатление.

— Постой, — сказал Гординский, — ты тогда ничего не скрыл от меня?

— Почему тебе это нужно знать?

— Так, у меня свои соображения.

— Ну, если хочешь, я видел ее еще раз.

— У нее.

— Да.

— Как же она тебе показалась?

— Она показалась мне очень несчастной.

— Ну вот! — воскликнул Гординский. — Так я и знал. Это самое опасное. Слава Богу, что мы тогда уехали из Петербурга.

— Довольно об этом, — прервал Палтов. — Как ты собираешься провести нынешний день?

— Ты, кажется, предлагал мне третьего дня ехать к твоей тетке. Если хочешь, поедем.

— Сегодня не могу, — сказал Палтов.

— Ах да, ведь у тебя, по-видимому, rendez-vous. Ну, тогда я не знаю, что делать. Опять закачусь куда-нибудь.

— Нет, — сказал Палтов, — вечером ты, пожалуйста, не уходи никуда. Может быть, ты мне будешь нужен, у меня есть какое-то предчувствие.

— Что с тобой, Борис? Ты на себя не похож. Скажи мне, пожалуйста, от кого эта записка?

— Теперь не скажу, потом ты узнаешь. Я ведь верю тебе, Гординский, и знаю, что ты мой друг. Так ты вечером дома?

— Непременно.

Весь этот день Палтов нетерпеливо ждал назначенного часа и, не выдержав, отправился на Тверской бульвар, гораздо раньше, чем предполагал. Он дошел до скамейки, на которой сидел вчера, опустился на нее и напряженно рассматривал гуляющих, не замечая времени и думая только об одном.

Так прошло около часа. Вдруг сзади кто-то слегка коснулся его плеча. Он обернулся и увидал того самого господина, который накануне провожал Алис. Палтов встал и приблизился к нему.

«Отчего она не пришла сама»? — мелькнуло у него в голове.

— А Алис? Мадемуазель? — обратился он с вопросом к господину.

— Она не совсем здорова, — проговорил тот. — Но вы, может быть, будете так добры навестить ее? Это близко, в двух шагах.

Палтову показались странным и манера, с которой держался этот господин, и лицо его, в котором было что-то фальшивое, и то, что он тотчас же пошел вперед, сделав Палтову знак следовать за собой. Палтов попробовал было поравняться с ним опять, но господин ускорил шаги. Раза два он обернулся к Палтову, как будто боясь, что тот отстанет от него или не пойдет за ним.

Они сошли с бульвара и повернули за тот угол, за которым накануне скрылась Алис, потом снова повернули за угол. Палтов, плохо знавший Москву, скоро совершенно потерял способность ориентироваться. Вдруг он увидал, как господин шмыгнул под ворота мрачного каменного дома. Палтов последовал за ним и увидел перед собой узкую, темную лестницу.

Господин шел вперед. По мере того, как они поднимались, лестница становилась все темнее и темнее. Палтов едва различал ступеньки. Наконец они остановились у двери на площадке. Господин протянул руку, дотронулся до пуговицы электрического звонка и быстро отступил в темный угол. Палтов вдруг очутился перед раскрытой дверью, которая бесшумно отворилась. Свеча тускло освещала маленькую переднюю. Палтов нерешительно вступил в нее и тотчас же инстинктивно обернулся назад, ища своего чичероне. Но того не было. Он точно провалился сквозь землю.

«Как это все странно! — подумал Палтов. — Туда ли уж я попал?»

В ту же минуту дверь сзади вдруг с шумом захлопнулась. Очевидно было, что кто-то затворил ее с площадки. Почти тотчас же послышались легкие и быстрые шаги, и в передней появилась знакомая Палтову девочка с черными, дико горящими глазами и сердитым, испуганным лицом. Она сняла с посетителя шинель и проговорила:

— Пожалуйте в гостиную. Барышня сейчас выйдут.