Алиса

Только его больше никто не ест. Все пьют чай, улыбаются и смеются, но торт ест одна Алиса. У Дор на тарелке лежит печенье, маленькое золотистое, кажется, лимонное. Алиса не хотела печенья. Печенья она могла поесть и дома.

Потом ее тошнит, кружится голова, и чудится мамин голос: «Слишком много сладкого». Она обмякает на стуле, прикрыв глаза.

Человек из тени берет кусок торта с лиловой глазурью и кладет перед ней на тарелку, предлагая попробовать еще. Ей больше не хочется есть, но он отламывает вилкой кусок и пихает ей в рот. Она давится и кашляет, крошки летят во все стороны, а они только смеются, все, кроме Алисы, судорожно хлебающей чай огромными глотками.

Что это был за человек? Она его не разглядела, запомнились только руки, огромные, вдвое больше, чем у нее, и белые как снег. Нет, не снег. Перчатки. Его ручищи были в белых перчатках.

В конце переулка Тесак замедлил ход, и Алиса с размаху врезалась носом ему в спину. Тут она очнулась от раздумий и высунулась из-за плеча Тесака поглядеть, почему он остановился. Он показал рукой.

– «Бабочки».

Глава десятая

Алиса не поняла, что он имеет в виду. Вокруг не было никаких бабочек.

Напротив, через дорогу возвышалось огромное необычное строение, будто из множества фрагментов в разных стилях, кое-как слепленных воедино.

На здании виднелись башенки, балконы, лестницы, ведущие в никуда, кособокие хижины, словно наваленные друг на друга штабелями до самого неба. Местами здание срасталось с соседними строениями, словно жирный паук распустил свои сети по всему саду.

«Интересно, – подумала Алиса, – соединяются ли все эти пристройки между собой изнутри, если войти в здание». Иначе как забраться на самую высокую башню. Хотя вряд ли, скорее всего это еще один лабиринт особого сорта, но лабиринтами она была сыта по горло.

И тут под козырьком у входа она заметила жестяную вывеску, болтающуюся на ветру из стороны в сторону: «Бабочки».

Чеширский доставил их прямо к порогу Гусеницы. Только оказавшись у цели, Алиса расхотела приближаться к этой двери. В таком уродливом строении мог обитать только сумасшедший.

«Тесак тоже сумасшедший, – мелькнула мысль. – Да. Но он не злой», – возразила она самой себе.

Интересно, почему она подумала про «зло». Здание было кривым и причудливым, но не обязательно обителью зла. Вот только ее все не покидало дурное предчувствие, такое же, как в трактире Нелл и Гарри, ощущение чего-то недоброго впереди и желание развернуться и бежать прочь, пока не поздно.

Она заметила, что Тесак тоже колеблется.

– Здесь что-то не так, да?

– Да, – подтвердил он, – но деваться некуда. Чеширский сказал, что Гусеница может знать о клинке.

– А еще Чеширский пытался нас убить ради потехи. С чего нам доверять его словам?

– Потому что у нас нет выбора, – ответил Тесак.

Алиса и Тесак подошли к двери дома. Тесак распахнул ее, и она отворилась со скрипом, как в сказочном доме с привидениями. Они оказались в пыльном, затхлом коридоре, куда выходило еще несколько дверей. В самом коридоре не было ни души, и, судя по всему, за этими дверями тоже.

Тесак выхватил из-под полы топор, а Алиса даже не заметила, когда успела достать нож. Они осторожно двинулись вперед, и тут входная дверь с резким стуком захлопнулась у них за спиной.

Алиса подергала ручку и лишь подтвердила свои подозрения.

– Не открывается, – сообщила она.

Ей бы испугаться, но она только разозлилась – на Чеширского за то, что направил их сюда, и на себя с Тесаком за то, что ему доверились.

Но злость не поможет им выпутаться, зато встреча с Гусеницей – вполне вероятно, хотя Алиса не была уверена, знает ли он что-нибудь о клинке, о котором упоминал Чеширский. Она вообще не верила в существование подобного оружия, зато подозревала, что Чеширский послал их сюда, преследуя какую-то личную выгоду.

– Давай проверим двери, какая-нибудь да откроется, ведь должен же Гусеница как-то проворачивать свои делишки.

О его бизнесе тоже думать не хотелось, но от этого никуда не деться. Он торговал девушками, значит клиентам как-то надо было попадать внутрь и выходить обратно. Не может же такого быть, чтобы отсюда никто не выходил – как бы Гусеница зарабатывал без состоятельных клиентов?