Алиса Длинные Ноги

Банщик-истопник гусар в отставке Варфоломей Симеонович нам не особо докучает – шайки подносит, веники распаривает – добрейшая душа, мы его за мужчину не считаем, страшно представить, если бы к нам в баню ворвался злодей с мечтательным взором убитого ребенка.

На мыльный пузырик загляделась – радужный, очаровательный, словно глаз щеночка, и веник свой уронила на пол – дурно, если девушка не следит за вениками, так и честь можно уронить – не поднимешь с помощью извозчиков!

Наклонилась, веник поднимаю, а он — мыльный проказник – ускользает, ожил, прутиками щекочет, озорничает!

Варфоломей Симеонович мне на помощь пришёл – веник ловит (подружки от смеха путают мыло и мочало, холодную и горячую воду), со мной в пене барахтается буквой ять!

Раскраснелся, тяжело сопит, из ноздрей у него розовая вода – не ароматическая, а из горла – погребальный марш!

Поймал веник, стыдится, что неловок, глаза опускает, мне веник протягивает, словно лавровый венок победительнице конкурса красоты.

Журит по-отечески:

«Барышня Алисия Антоновна, прилежная, соразмерная – сабля казацкая!

Берегите веник, он не глаз волка!

Веник в бане – оружие девицы; если лихоимец ворвется в собольей шубе, вы его веником по очам воспаленным, по носу орлиному – честь свою отстоите!

Если воин в бою потерял оружие, то враги ликуют, воина обмазывают дурными мазями, пилотку его дырявят в трёх местах и бросают незадачливого солдата в реку – на смех рыбам пескарям, в гневе раздувающимся до поросят!

В сражении под Парижем у меня сабля выскочила из потной ладони – да, стыдно говорю при воспитанных девушках о подлых ладонях, но – я не благородный, мне иногда дозволено шалить языком.

На меня турок летит – картинный: феска, шаровары украинские, рубаха с петухами, туфли красные с загнутыми носками, на пять размеров больше купил в Торжке.

Увидел, что я без сабли, остолбенел, и в это время веревка на портках турка расслабилась, болела долго.

Портки с него слетели – дилемма: я – без сабли, турок – без порток, не война, а – балаган с кловунами.

Застыдились мы, дали друг другу обещание, что не расскажем военному начальству о конфузе, обнялись, потрогали друг друга за усы – так тараканы и муравьи общаются – усами; и разошлись в разные стороны, он – на Восток, а я – на Север к тунгусам и чернокожим медведям!»

Графиня Алиса Антоновна замолчала, склонилась (стражники застыли, вглядывались в раскрытые ягодицы девушки, чувствовали себя баранами перед Вечным Огнём) над оглушенной ведьмой, осторожно, по-младогегельянски, потрогала её правую грудь.

— Грудь настоящая, без прокладок, значит, ведьма – не перевоплотившийся банщик Варфоломей Симеонович!

Судьба нам подкидывает спутников; нужна воительница – пожалуйста, будто сок березовый весной!

Ведьмы и гнома не хватало – ведьму встретили; без смысла лежит, к повешенью готовится, но знаю – полюбим мы её, и она нас полюбит, подружимся, в хоровод встанем, светлячками на балу закружимся – умиление с картины Репина «Кострома в огне»! – плавно провела ладошкой перед лицом ближайшего, слоноподобного воина: — Чумазый простолюдин!

Немедленно освободи ведьму от пут, покайся и – повторю сотню раз неграмотному – ступай на речку – смой свою мужиковатость и дурной запах – Мир ваш кручинится, загибается от вони мужланов!

Снова воины пять минут кричали, размахивали руками – не воины, а иудеи во время обсуждения Продовольственной Программы Израиля.

— Графиня Алиса Антоновна… Длинные Ноги! ХМ! Они бранятся, осыпают вашу наготу подозрительными насмешками-похвалами, обещают, что бросят тень на вашу нравственность, и в этой тени укроется войско орков! – фон Карла взяла графиню Алисию за правую руку, спасала от молний наглых взглядов воинов. – Вы не понимаете смысл брани, потому что – возвышенная, чистая, алебастровый шарик в море с пиратами.

Ваша моральная устойчивость сохраняет ваш разум, Мерлинской стеной загораживает гнусные намёки.

— Мою? Наготу? Обсуждают? – графиня Алиса Антоновна зарделась маковым полем, в негодовании топнула музейной ножкой (каблучок туфельки пробил норку карликового эльфа, лишил тысячелетнее возвышенное существо правой руки). – До икоты, до судорог доведут ростовщика, но не благовоспитанную девушку!

Я одета, а не нагая; на мне горностаевая мантия моральной устойчивости и скромности!

Если через мантию воины видят моё нагое тело – ОХ! не поверю! держите меня за руки, улетаю от стыда! пятна на моей чести подобны пятнам на Солнце! добрая до слезливой сентиментальности, сейчас потеряю душу! – их гнусное тело!

Значит – развращены до подкорки головного мозга, пособники дьявола, любители фиолетового крепкого и подпольных игр с сурками!

Не место грубым мужланам в Мире, где избы-читальни и кружки ликвидации безграмотности для девушек дают робкие ростки!

Вы… вы… вы нехорошие, господа! – графиня Алиса Антоновна присела на корточки (колени разведены, вольный живой ветер захлебывался, выл от восторга между ног девушки!), закрыла глазки пшеничными ладошками. – Укор вам и укоризна!