Алиса Длинные Ноги

Княгиня Ольга Владимировна по бархану скатилась, назидательное вспомнила из Лукреция, панике не поддалась, она же не березка в поле.

Присела, на язвительные усмешки пустынников не обращает внимания, уверенная в силе своей добродетели, что крепче лома из титана.

Разбойники подбираются, челюстями клацают, а княгиня Ольга смеется, уверяет себя и злоумышленников, что Мир прекрасен, нет в Мире зла, и то, что некоторые лихоимцы и фармазоны кажутся злыми – мираж в шкуре горбоносого верблюда.

Моральная устойчивость спасла княгиню Ольгу Владимировну – княгиня даже ногу выше головы подняла, в балетном летящем вдохновении доказывала разбойникам, что чистота помыслов не опечалит вскрики убийц в пустыне.

Дотерпелась, вознаграждена за благонравие, за фундамент и скромность; караван проходил по пустыне – купцы разбойников на органы разобрали, а княгиню Ольгу с величайшим почётом и уважением до Москвы довезли; умасливали в дороге, натирали воском, потчевали мёдом и пахлавой, осыпали золотом – не поездка, а подъем по золотой лестнице в Рай!

— Скрытно смеюсь, удивлюсь, если купцы в ЭТОМ Мире за тобой придут и золотом вознаградят, будто ты – Царица Муравьёв! – русалка покачала грудями, не низменно вышло качание, а грациозно, театрально, без изысков и без ненужной простоты колодезных копателей. – Через пару часов утопленники из болота полезут, затеют оргии бесстыдные, гадкие, с отламыванием конечностей и потрясанием черепов; ваши ноги длинные на ходули пустят для гоблинов – проказники, одно им утешение после смерти – баловство с живыми красавицами!

Несправедливость родится, но вы несправедливость страшным голосом и моральной устойчивостью не зацементируете, не покроете красным пятном позора!

Бегите, барышня, спасайте свою честь и белое платье – красивое оно, из облаков соткано.

Я поплыла к Принцам, у них пикник на берегу; грудями воды быстрые рассеку, Принцев потешу, себя обрадую – мудреная, сладкие щи люблю, потому что чувствую себя в минуту откровения увлекающейся уточкой! — Русалка без интереса взглянула на графиню Алису Антоновну, блеснула двуличными очами, качнула азартными грудями торговки молоком и скрылась в хрустальных водах – прелестница с оттенком Есенинской грусти из иного Мира.

— ХМ! не страшны утопленники, их оргии — не понимаю, что означает это слово – и козни разобьются о скалу моей целомудренности! – графиня Алиса Антоновна погладила шелковые ножки, застыдилась излишней нескромности, но любовалась ногами, будто двуглавого золотого барана целовала в удивленные очи. – Необразованная русалка, не ведает сути вещей, а без сути вещей и с разбухшими грудями (что в них толку: в огромных термоядерных – нет в грудях бесстыдницы морали и благочестия) девушка превращается в торговку рыбой!

ХИ-ХИ-ХИС!

Русалка торгует рыбкой, словно котик с удочкой!

Не устрашила меня не отняла у меня трон убеждений скромности и чинопочитания, я – белочка без орехов!

— Лиловый от восторга, распространяю ужас и задумчивость! – к графине подбежал карлик, худой, с огромным неприличным носом, будто хобот мамонта, а за спиной – крылышки стрекозы! – Белая, непорочная Принцесса, ОХОХО! посадите меня в колодку Немезиды – цепи разорву от страсти, запыхаюсь за вами бегать, но догоню и вы – по предсказаниям лягушек – моя! – Загадочный карлик чёрной молнией задрал платье графини, заглянул, задохнулся, плюнул Алисии между ног (Важно, чтобы слюна без вредоносных микробов, иначе кожа покроется трупными пятнами!), высунул голову из-под платья! – Потомкам драконов расскажу о том, что видел под платьем Принцессы, лавровый листок вам в волосы!

Скорпиона нарисую и тотчас рисунок сожгу, иначе оживёт скорпион, спросит меня – что я видел у вам под платьем, а у меня челюсть закаменеет, очи вылезут, и в глазных дырках появятся кукушки.

Кукушки всегда ищут дырки – дупла польские, и в дуплах дупчат!

Батюшка мой потрошка любил кукушечьи, даже с ума сходил, с матросами любезничал, чтобы матросы кукушек наловили, превратились в балерин и на золотом подносе потроха кукушек преподнесли!

«Сын мой, Яков, незаконнорожденный, с глазами-канализационными люками! — батюшка меня к груди прижмёт, пейсы мои выдирает, палкой по ягодицам охаживает – массаж за три гроша! – Когда я умру, подойди к гробу, свечку чёрную сальную мне в рот засунь, мне левый глаз прищурь, перекоси мой рот, а в нос вставь бутылку из-под фиолетового крепкого вина – огонь вину в подарок!

Спросят тебя с почтением – «Что за ритуал?», ты загадочно подними первый скрюченный перст, щипцами для угля его сломай и ничто не отвечай, иначе тебя отправят кавалергардом в батальон смерти в ад!»

Умный батюшка, по ночам с чёрными козлами до упаду бодался, трупики кукушек в часы напольные вставлял – дорого часы продавались на ярмарке.

В двенадцать часов ночи обезглавленная кукушка из часов выскакивает на спице – проткнута, будто рыцарь Сизиф, – стращает внутриутробным голосом – утробы у кукушки нет, а голос страшный, граммофонный; кукушка - рупор чёрта, предсказывает хозяину часов кончину близкую.