Алиса и Диана в темной Руси

И она первая усадила напуганных приемышей за стол с разносолами, мясными похлебками и рассыпчатыми дымящимися кашами, в которых прямо-таки плавились шматы сливочного масла. Дети накинулись на еду – голод, то бишь, не тётка! Поляницы умилялись, глядя на пожирателей их харчей. И невдомек было злым бабам, что гостюшки уже были у них однажды – мужиков к ним привели на погибель. Вот это то исподволь и заинтересовало удалых поляниц:

– Нет, ну мы всё понимаем: вы к нам в гости шли, значит, шли… А зачем с богатырями заперлись, на кой ляд вам они сдались?

Алиса с Диной переглянулись и решили рассказать этим чертовым куклам все-все свои похождения. Ну любят наши малолетки языками трепать – чего не отнять, того и не спрятать! А пока красавицы чесали языками, да выжимали слезу из глаз не тщедушных больших женщин, бабы-воины слушали исповедальные речи сестёр и потчевали гостьюшек тем, что было наставлено на столах, а на столах было всего очень и очень много. Потом ещё слушали и в баньке пришлых парили. И после слушали их тоже, и волосы русые (у Алисы) да каштановые (у Дианы) деревянными гребнями расчесывали. И снова слушали да на мягкие перины дочек спать укладывали. Ворон аж всё это подслушивать устал, плюнул, пошёл у кур зерно воровать, тем более что дети поляницам про него ни словом не обмолвились. Ай и правильно!

– Так зачем вы богатырей мёртвым зельем опоили? – наконец то задала сакраментальный вопрос Алиса, зевая и потягиваясь в кровати.

Она немного побаивалась, что и они сейчас уснут и не проснутся больше никогда. Но пути назад уже не было: во-первых они всё уже разболтали своими длинными языками, а во вторых, как со сном не борись, а он по любому одолеет. И чем кровать приятнее, а желудок тяжелее, тем одолеет скорее.

– Ох ты, ох ты, ох ты! – засмеялись богатырши. – Эти псы подзаборные, значит, вас кренделями угощали да байки баили! А вы вот нашу быличку послушайте. И Девка-турка грустно зашелестела своими неземными пальцами по пуховому одеялу, затыкая его поудобнее под бока молодых девиц, а потом запела голосом неземным свою собственную былиночку, женскую:

КАК БОГАТЫРЬ АРКАШКА ЗА ЖАР-ПТИЦЕЙ ХОДИЛ.

Вот спорили наши спорщики,

спорщики-разговорщики,

спорили о силе богатырской

да об удали молодецкой,

кому что по плечу:

одному по плечу баба,

другому – награда,

третьему – целое войско,

а четвертый сидит в печали

и не хвастает своими плечами,

старой матушкой и женой молодой.

– Ты чего, Аркаша, смурной?

– Да думаю думу я, сотоварищи,

как бы не заливать вином глазищи,

а в поход отправиться далеко

за Жар-птицей, золотое перо!

За Жар-птицей, так за Жар-птицей,

нам ли не веселиться?

Собрались и пошли,

до дальней калитки дошли

и присели: пили, ели,

снова хвастались силой,

боевыми конями красивыми,

старыми матерями,

женами, батями, псами…

– А как же Жар-птица?

– Нам ли не веселиться,

сиди, Аркашка, полна чеплашка!

И опять, десять мамаев срублено,

Соловьёв-разбойников сгублено

ой немерено, всё проверено!

Устали смеяться девушки у околицы,

да сочинять пословицы:

коль богатырь пьяница —

за борт и не поганиться!

Ну, мораль сей басни и дураку ясна. А сёстры, устав бороться со сном, засопели, засвистели, захрюкали. Простудились что ли? Ай да ладно! Утром поляницы им самогоночки плеснут и всё пройдёт. Ой, извиняюсь, чаем с мёдом и молоком напоят, да ещё раз в баньке попарят.

Ворон, тот тоже спать пошел. Покрутился он, повертелся и забрался в свинарник, прижался к тёплому боку свиньи и расслабился – даже нахохливаться не стал, и засовывать голову под крыло: так дрых, даже на бок завалился и засопел.

Глава 19. Побег с заставы

Пропели зычными голосами первые петухи, а за ними вторые и третьи. Но школьницы спали как убитые. Проснулись только к обеду. А как проснулись, так и потянулись. Потянувшись, встали и к окну припали. А за окошком никого! Лишь важно расхаживают курицы с петухами, червячков в земле выискивают, а с ними ходит туда-сюда и Тимофей: одним глазом на окно поглядывает и своим поздним пташкам моргает, да клювом кланяется. А под окном их бечевка натянута, а на ней одежда наших дочек сушится, а вместе с ней и рюкзаки походные. Содержимое же рюкзаков аккуратно на пеньке уложено. Но самих прачек-богатырш нигде не видать. И в большущем доме тоже пустота. Так пусто, что тихие голоса сестер звучат необычным эхом.

Выскочили Алиса и Диана на улицу, хвать рюкзаки да одежду с верёвок, барахло походное быстро в сумки снова закидали, верёвку отвязали и её туда же, да и обратно в дом – одеваться. Ворон за ними.

– Тёмыч, милый, а куда великанши подевались? – на ходу спросила Алиска.

Тёма забулькал что-то себе под нос, а потом возьми и прысни со смеха:

– Да они у богатырей столпились, водой их из вёдер охаживают да гогочут, как дурные кобылы!

– Как так, зачем? – опешили хозяйки птицы.

– А затем, сработало ваше зелье! Зашевелились богатыри, вот-вот проснутся.

– Оп-ля! – присвистнула Диана. – Вот это да! Только… не верю я в зелье бабы Вали, видать, это уколы тёти Нины помогли.