Алиса и Диана в темной Руси

погляжу на восточную сторону,

как солнце наше воссияло,

всем по их делам воздало,

припекает деток малых.

А ты бы пекло, присыхало

ко мне рабе божьей Степаниде.

И как только она закончила петь, солнышко выпустило из рук грозную тучу и расплылось в глупой, милой улыбке. Оно собрало все свои лучи-пакли в один огненный «веник» и метнуло им в Полуверицу. И Полуверица загорелась. Вернее не сама, а её одежда-пакля. Женщина только и успела отбросить подальше от себя украденное у поляницы платье и давай кататься по сырой от росы мураве, приговаривая:

– Огонь не беда, коль кругом одна вода!

А как русская баба потушила на себе языки пламени, так «золотое колесо» потеряло к маленькому пешему отряду всякий интерес. А и не мудрено – теперь оно катилось по небу заговоренное самой Степанидой – божьей нежитью. Хотя, разве такое бывает: божья нежить? Хм…

Ну вот. Теперь хошь не хошь, а надо переодеваться во всё ворованное да краденое, невзирая на заповеди и нравоучения Алисы свет Олеговны.

А когда баба-ягодка облачилась в скромный сей наряд, оказалось, что он ей велик – на четырёх таких Степанид хватит! Ну вот и всё, процессии пришлось остановиться и усесться на привал, потому что молодухе надо было срочно ушить чужое платье. Откуда-то из ниоткуда она достала портняжные ножницы, нитки, иголки и стала шить, пороть да потешки себе под нос гундеть:

Ох, возьмусь я за дело,

за свое веретено,

напряду тоненько,

вытку рушничок

да повешу на крючок.

Пришлось сестрам в траву завалиться да вздремнуть часок-другой: так сказать, пережитый стресс переварить и навсегда его забыть.

Ну вот и платье готово. А ещё готова и заплечная сумка, в которую остатки ткани аккуратно сложены.

– Да в такую суму и еды полон горшок влезет! – радовалась Степанида обновкам и тормошила свою рать. – Ох, пора уже вставать и идти туда, где отмолена я буду.

Вид прекрасной барышни-крестьянки смутил не только грязных замызганных девчонок, но даже и вернувшегося с охоты Тимофея.

– Ну и какого ляда теперь тебе ещё чего-то надо? – выдохнула птица. – Твоя родня уж тыщу лет, как сдохла. Живи-ка ты тут да радуйся, что живая. Вон как солнце ярко светит.

Ворон опасливо покосился на светило, а нежить пыхнула на него жаром буйных глаз:

– Много ты понимаешь, клюводолб! Мне два-три годочка на своей сторонушке с отцом да с матушкой, краше здешней серой вечности в сотни раз.

– Ай, – махнул черноклювый крылом и уселся на рюкзак Алисы. – Поехали, хозяйка, чего уж тут из пустого в порожнее переливать!

И маленький, но гордый отряд зашагал вперёд, вперёд и только вперёд. А в пути хозяйка птицы канючила о том, как она жаждет снова увидеть Лешего, Грибнича, бабу Ягу и царя-самодура. Ворон фыркал и нахохливался при каждом её слове всё больше и больше, он хотел того же самого. Степанида смело колыхалась впереди и мурлыкала что-то народное, не боясь более ни чертей колючих, ни светил могучих. А Диана пыхтела и пыхтела себе тихонечко. Она хотела поскорей обнять маму, папу, деда Ваню и бабу Валю. И пусть её всамделишная родня не такая волшебная, как в сказочной стране, но и у них дури хватает! Да и весёлые они. А здешние более серьезны, всегда напряжены, отовсюду ждут беды.

«И не только они, а и мы тоже. Тяжело так жить. Тяжело даже один день прожить, не то что вечность! – мысль о вечности, прожитой кем-либо в тёмной Руси, сводила Диану с ума, она шла и твёрдо знала, что больше сюда не отправится никогда. – А если сестре приспичит, то и шут с ней, пускай себе идет, ищет на свой толстый зад большие… большущие-пребольшущие приключения. Не кошка я больше, чтобы тягаться за ней. Вон, у неё ворон есть, пусть он и бегает за ней туда-сюда. А я – пас!»

– Ну «пас» это не «фас», – с сомнением подтвердил её мысли ворон. – Вон вы какие вымахали! Вам бы уж, по хорошему, не по сказочному миру лазить, а замуж пора идти.

Алиса вспыхнула, видимо вспомнив что-то своё, больное, но ответила очень строго:

– Рано нам ещё, не в древней Руси живем!

– Бе-бе-бе, – передразнила старшенькую красавица Полуверка и рассмеялась заливистым молодецким смехом, вышагивая важно, как пава.

– Вот дай бог бабе привлекательность, так она даже птицу ополоумеет! – разнервничался Тимофей и отвернулся. – Да ну её!

По прямой линии, по полю чистому шли наши герои к Сказочнице всего один… два… три дня. И не дошли. Ну оно и немудрено, это ж совсем в другую страну переться! Выдохлись крохи, упали, вставать отказываются. Голодные, жалкие, несчастные. И уснули они богатырским сном. Не храпели, но всё же… спали как убитые. Степанида же пропала куда-то. Видно, дел молодецких у неё много накопилось. А ворон-мышеед на охоту полетел. А как поохотился, так тоже вздремнул рядом со своими красавицами.

А красавицы как проснулись, так и вспомнили, что у них в рюкзаках по паре молодильных яблочек завалялось. Съели они их и… на этот раз почувствовали их волшебный эффект – сил у сестёр прибавилось, хоть в бой на поляниц иди! И сёстры пошли. Но не в бой, а туда куда их ворон повёл. А ворон их повел прямиком к Сказочнице.