Алиса (не) для тебя

набрала полные легкие воздуха и закричала, сжав виски. Анатолий Петрович охнул, а через секунду поясницу сковала ноющая боль.

Я быстро поняла, что к чему и схватилась за живот. Чувства и мысли собрались в один комок в груди и затихли. Прислушивалась к себе и своему организму. Низ живота слегка пульсировал. Но слабые спазмы затихли вскоре после моих стонов.

– Анатолий Петрович, я не сказала Вам, что жду ребенка. Счастлива была до одури. Свято верила, что ничего плохого уже произойти не может.

– Алиса, как же так? Очень безответственно с вашей стороны! – глаза врача округлились. – Как вы себя чувствуете?

– Словно душу вывернули наизнанку, а по телу проехали танком, туда-обратно, раз пять.

– Я настоятельно рекомендую остаться у нас в отделении. Отдохнете под нашим наблюдением. Позже мы поговорим с вами о случившемся.

– А что тут разговаривать, дорогой мой Анатолий Петрович? Мы с женихом ехали на вечеринку в честь помолвки. В итоге один отправился на тот свет, а вторая – в больницу. Моя память повторила свой трюк и вычеркнула воспоминания о потере любимого. Более того, я же какое-то время жила с ним, как ни в чем не бывало. Видела его, как живого. Общалась, обнимала, сексом занималась, в конце концов. Ха, теперь понятно, что у него за работа срочная была, куда он пропадал все время и почему не показывался никому на глаза, кроме меня. Сторонился моих родных. Просил никому не рассказывать о нем. А потом вовсе учинил сцену ревности и исчез в никуда. Вот так я пыталась расстаться с ним, сама того не подозревая. Мне проще было принять, что чувства прошли, чем то, что он погиб. Жутко представить, как я выглядела со стороны все это время… Разговаривающая сама с собой, целующая пустоту… Страстно обнимающая сама себя, извивающаяся на диване или кровати… Безумие… Проклятье, нельзя так с нами…

– Алиса, пройдемте со мной. Я устрою вас в самых комфортных условиях. Позвонить кому-нибудь, чтобы приехали?

– Да. Нет. Не знаю я. Мне ребенка сохранить нужно. Делайте, что хотите, только спасите нас, – всхлипнула и закрылась руками.

4.5

Месяц спустя…

– Привет, мне сказали, ты готова со мной встретиться, – Руслан прошел в палату и сел в кресло справа от меня, прямо, как в старые добрые времена.

Только корпус сменился. На этот раз я базировалась в клинике неврозов – в отдельно стоящем от знакомой больницы здании. Кстати, новое место оказалась неожиданно комфортным. По крайне мере последнее время оно стало для меня самым безопасным укрытием, покидать которое долгое время не хотелось и не представлялось возможным.

Мои прежние представления о подобных заведениях не имели ничего общего с реальностью – душевнобольные по коридорам не разгуливали, буйные за дверями в истерике не бились, никто не раскачивался, забившись в угол. Никаких стонов, воплей, криков, рыков. Тишина и покой повсюду.

М-да, я точно пересмотрела фильмов. Или оказалась на этаже для подавленных истеричек с галлюцинациями, которых холили, лелеяли и проявляли к ним исключительно сочувствие или строгую, но все-таки поддержку.

Да, по началу я злилась на себя. На свою память, на любопытство, на поспешность, на какую-то природную изворотливость. Тогда, когда следовало скорбеть и пройти все стадии горя, как полагалось, с полной отдачей и самотерзанием, я предпочла жить, как раньше. Еще и в буквальном смысле. Выбрала самый легкий путь. Умница!

Более того, умудрилась разочароваться в отношениях с человеком, который погиб, и влюбиться в другого. Как я смогла провернуть настолько многозадачную операцию? Загадка для всех. Особенно для меня, запутавшейся в собственных чувствах.

Месяц пряталась в палате. Носа не совала за периметр больницы и оборвала все связи с внешним миром. Общалась только с Анатолием Петровичем, с которым мы, не торопясь, прорабатывали все этапы моей креативной и запоздалой печали и самобичевания.

Про них можно рассказывать часами. Тем не менее, общими усилиями прогресс достигнут.

Настал момент разговора с Русланом. Я готова к нему, насколько это возможно. Правда, одному Богу известно, куда он нас приведет.

– Привет, Руслан, – тепло посмотрела на своего хирурга.

– Как вы?

– Получше.

– Алиса, я понятия не имел, что все так серьезно.

– Как серьезно? – спросила в лоб.

– В смысле… Не догадывался… – мужчина замялся.

– Что я сумасшедшая? – допрашивала язвительно.

– Нет, зачем ты так?

– Русь, я не чокнулась. У меня была депрессия. В тяжелой форме. Или как там это называется.

– Не оправдывайся только. Прошу тебя.

– Ты уже просмотрел мою карту, да?

– Заглянул.

– Чтобы знать, с кем имеешь дело, – закатила глаза и дернула плечом.

– Милая, не сердись. Переживаю за вас. И все. Не более.

– Да я понимаю. Что теперь будет?

– А чего ты хочешь? – вкрадчиво интересовался хирург.

– А ты?

– Мои желания не изменились. А твои?

– Я приняла прошлое, попрощалась с ним и отпустила. Домой хочу.

– Значит, поедем.

– Я сегодня хочу. Прямо сейчас. Забери меня с собой, а? – жалобно взмолилась, вцепилась в руку хирурга.

– Надо с Анатолием Петровичем переговорить, – глаза Руслана забегали. Похоже, он растерялся.