Алиса в стране Оплеух

— Буратино – директор, владелец, режиссер Театра Счастья – к вашим услугам, мадемуазель! — деревянный человечек чурка отстранился от голубоволосой женщины, раскачивался на обрубках ног, без особого гастрономического и мужского интереса рассматривал графиню Алису, словно прикидывал на глаз вес мешка с мукой. – Как распорядиться собой – никто не знает, мы видим только внешнюю сторону себя, и часто она не самая лучшая, хуже даже бычков в томате.

Я люблю жареных бычков в томате, Черноморских, но теперь – Чёрное море для меня – сказка, недосягаемо из-за внутренних противоречий – так кошка и собака вместе спят на кровати, но дерутся около миски с супом.

Вы на карачках приползли в мой театр, глянули мельком и сразу — так кажется вашей Институтской благородной душе – нашли Правду, определили, что Арлекин не должен бить Пьеро, избиение — отвратительно, нечеловечно, пагубно влияет на психику детей и здоровье Пьеро.

Да, так решили, чистенькая девушка с лицом Венеры? – деревянный человечек с треском в суставах схватил графиню Алису за плечи, придвинул колоду головы к личику устрашенной девушки – глаза директора театра Счастья всполохнули углями в жаровне француза. – Пришла, увидела, охулила!

А о детях Пьеро вы подумали? девушка с ровными волосами, но с путаницей в голове – чёрт у вас в черепе на коляске катается.

Пьеро – артист, деньги за театральные оплеухи получает – рад, что зритель тянется на незамысловатый – словно конь в упряжке с гробом на телеге – спектакль.

Впрочем, всё пустое: и воздушный шарик пуст, и казна театра Счастья – пуста, и дорога пустынна передо мной, дорога в ад. – Буратино махнул рукой, крепко-крепко обнял голубоволосую женщину за плечи, уронил скупую слезу из опилок на захарканную – пробки, окурки – сцену. – Нет денег на уборщицу, а артистам физический труд противопоказан, яд для нас физический труд.

Год назад – прижало нас – отправились в Италию на сбор урожая лука – так Александр Македонский отправился в Индию за бананами.

Я себя принуждал, себе говорил:

«Буратино! Мальчик мой – не гнушайся национальной еды итальянцев и украинцев – в цибуле сила!»

Лук – живой, в магазине вы, барышня, видите мёртвый лук, а на грядке он – живой, с глазками – Чиполлины в грядках.

Вытаскивали визжащих мальчиков и девочек луковичек за зеленые перья волос, луковицы умоляют нас не убивать, обещают дары пиратские; но – продовольственная программа – вытащим по луковке – ЦАХ-ЦАХ! по-польски, отрываем ненужное и уже мёртвую луковку в корзину – вам, девушка, на витамины, нам – на заработок.

Теперь будете размышлять, прежде чем прикажите официанту в белом трико злоумышленника из Багдада:

«Милейший! Принеси мне луковую похлебку а-ля Рим!»

Я с вами беседую легко, непринужденно, а полено моё древесные черви подтачивают – нелепые, без извинений, но владеют собой не хуже монахов.

Превращусь в каменный уголь – стану бессмертным, но другого пола, иной расы – афробуратино – а афробуратине никто не доверит руководство театром Счастья – дилемма.

Вы требуете прекратить избиение Пьеро, наболело у вас – нет Принца на Белом Коне, чтобы с налёта поцеловал взасос, с небрежностью и беспредельной болью во взгляде рыцаря.

Беда! Рыцари – благородные, совершают подвиги в честь дамы сердца, заступаются за сирых, обиженных, бесплотных, но – неграмотные, лапти, а не грамотеи.

Дворяне и чернокнижники – в противовес благородным рыцарям в латах и на конях – трусливые, изворотливые, лживые до селезёнки; за даму не заступятся, придумают тысячу причин, и в конце концов дама окажется для дворянина виновата в своих бедах, поэтому и выручать её во вторник — зазорно, а в остальные дни недели – лучше ногти лакировать, чем за даму заступиться с серпом и молотом.

Вы витаете в облаках – не знаете ни немытых неграмотных рыцарей, ни лживых куртуазных лжецов умников, так зачем же управляетесь с моим театром, милая вы наша, худенькая – не зовущая к шалостям на сеновале.

Мы – когда в Театр Счастья ввалились — обрадовались, ставили задорные веселые пьески нравственного — как библиотечная пыль — содержания

Зрители посещали охотно, платили щедро – новое, но затем интерес к нашим веселым пьесам — где одни сияющие лица кукол – угас костром в тумане.

Мы провалились в нищету, грызли старые ботфорты, кушали крыс — Чучундра приводила родственников.

Даже в Италию на уборку и убийство живого лука подписались – немцы мы в душе, с японской родословной, когда сакура вырастает на крови людей.

В добрую минуту калики перехожие посоветовали сменить репертуар – чтобы голые девки на сцене плясали, ноги выше головы поднимали; не кривите лицо, мамзелька, вам не детей кормить!