Алиса в Заиголье

Не боялся б он греха-с
да безносой тётки!

Если бы Шекспир со мной
начал переписку,
я бы их употребил,
письма те, без риску,
чтоб мышиный лаз заткнуть —
меньше было б писку.

Лягва-Официант подхватил:

Чтоб мышиный лаз заткнуть —
меньше было б писку.

Я сосульку на носу
вырастил бы к лету,
чтоб звенела «бам-бим-бом»
на потеху свету,
и статейку про себя
тиснул бы в газету.

Я имел бы кучу дел,
будь я прокурором,
деньги мел бы я метлой,
называя сором,
и текла бы моя речь
под большим напором.

Мне б горошину с луну
самой высшей пробы,
мне бы морю — суп варить
для своей утробы, —
что бы сделал я тогда?
Сам не знаю, что бы!

Лягва повторил последнее двустишие:

Что бы сделал он тогда-с?
Сам не знает, что бы!

Лебедь завершил выступление легким поклоном, и Алиса от всего сердца поблагодарила его за песню. После чего Лягва-Официант вздохнул и промямлил:

— Ну что, старина, пошли — пора тебе в горшок-с.

— Весьма признателен! — душевно отозвался Лебедь, так, словно его приглашали поплавать.

— Нет-нет, подождите! Пожалуйста! — вмешалась Алиса. — (Ещё бы! Только представьте, что не ей, а вам предлагают закусить артистом, который только что пел для вас.) — Мне… мне кажется… в общем, я передумала. Я не так уж сильно голодна, — проговорила она, робко поглядывая то на Лягву, то на Лебедя.

Воцарилось гробовое молчание.

— Вот тебе и благодарность! — первым очнулся Лебедь. — Вот тебе и признание публики! И это после того, как я спел для нее свою лебединую песню!

— Да ещё примечай, она ведь едва притронулась к чаю-с, — добавил Лягва-Официант, грустно качая головой. — А я-то-с чаял, что подал такой теплохладненький чай, такой-с теплохладненький, какого, чай, не подадут даже в час Ч…

«Че! Че! Че! — билось в голове у перепугавшейся Алисы. — В Четверг Четвертого Числа Четыре Чёрненьких Чумазеньких Чертёнка Чертили Чёрными Чернилами Чертёж…Ча-ча-ча! Что такое час Ч? И почему все мои приключения связаны с буквами? То кАпна, то Жуки-типографы, они же буквашки, то Гэобразные, да и сам профессор Дэльфин, стоящий на хвосте, очень уж похож на заглавное D из прописей.

Наверное, Заиголье — это Страна Букв и я путешествую по Букварю. Правда, тут всё как-то перемешано. Однако жизнь есть жизнь, — глубокомысленно заметила Алиса, — и в ней всегда всё перемешано, даже Дина произносит гласные вперемешку. Вот если бы мои приключения были в книжке, можно было бы перелистать страницы назад и всё хорошенько проверить. И всё-таки мне кажется… А может быть, мне это только кажется…»

Глава X. А вам…

…как кажется?

Глава XI. Час Ч , или Буквальный бунт

Размышления Алисы были прерваны долетевшим издалека призывом:

— Всем-всем-всем! Заседанье Парламента! Все-все-все — на Словоговоренье!

И тут же Лягва-Официант, крепко ухватив Алису за руку, опрометью бросился на зов. Бежал он по-лягушачьи, через шаг подпрыгивая, и приноровиться к этим его подскокам никак не удавалось. Лебедь, шипя и растопырив крылья, спешил следом и время от времени взлетал, чтобы не отстать.

На подходе к великолепному зданию Парламента они встретили торжественную процессию, состоявшую, судя по виду, из людей знатных, облачённых в горностаевые мантии и увенчанных золотыми коронами. Однако при ближайшем рассмотрении обнаружилось, что в роскошных одеяниях и при всех регалиях шествуют вовсе не люди, но самые обыкновенные буквы.

— Ах, посмотрите! — восторженно восклицала Алиса. — Ведь это же буквы Д — как они гордо выступают на своих коротких ножках! А вон там В! Весьма самодовольные особы, ишь как надулись! Зато Б, видно, много работали, устали, а может быть, в чём-нибудь провинились — бедняжки, совсем понурили головы. А вон там буквы О. На кого же они похожи? Разумеется, на Шалтая-Болтая! Потому что не разберёшь, где у них шея, а где талия, и катятся они точно так же!

Кроме букв в шествии участвовали всевозможные животные и птицы. И даже буквашки — Жуки-типографы, жужжа, как всегда, деловито закладывали крутые виражи над толпой. Алиса сама не заметила, как оказалась в процессии. Бок о бок с ней шагал профессор Дэльфин Косаткинд.

Профессор сменил потёртую мантию на новую с горностаевой опушкой, а академическую шапочку на золотую корону и приобрел столь царственный вид, что Алису охватил благоговейный трепет, и первой начать разговор она не посмела. Но и ничуть не удивилась, когда, не выдержав молчания, Дэльфин прошептал ей на ухо: