Алиса в Замужикалье

Ох, и чувствительная у тебя попа, тётя Доля! Прям подгадала тютелька в тютельку. Ладно, залп "Авроры" по Зимнему отменяется – как говорил наш трудовик. Зачехлим пока пушки. Подождем до завтра.

Нистар, все еще сопя от обиды, подождал, пока я немного успокоюсь, уселся на столе, скрестив лапки на груди, и сказал:

– Алиса, нам нужно очень серьезно поговорить!

Вот тоска зеленая! Сейчас точно будет морали читать.

– Не грузи, а? – попросила я. – Не до тебя сейчас. И так тошно! Грусть-тоска меня съедает.

Тьфу ты! Это просто вирус какой-то: как Долю послушаю, так тянет на сказочно-былинный язык среднерусской возвышенности.

– Это решительно невозможно! Тема настолько животрепещущая и наболевшая, что откладывать разговор просто смерти подобно! –  крылышки Нистара нервно вздрогнули.

– Судя по вступлению, мне придется спасать мир, не меньше, – я принялась рассматривать свои ногти.

Кстати, подпилить их совсем не мешало бы, и я отправилась в ванную комнату за пилочкой.

– Насчет мира не знаю, но тебя спасать точно нужно, – дракоша решительно направился за мной в ванную.

– Угу, – я нашла в шкафчике пилочку, быстро выскочила в комнату и попыталась прикрыть за собой дверь, чтобы оставить этого зануду в ванной.

Но Нистар ловко подпер дверь хвостом, не давая мне плотно ее захлопнуть, и просочился в комнату вслед за мной.

– Итак, Алиса, судя по твоим попыткам избежать разговора, ты уже догадалась о чем речь пойдет.

– Ну, наверное, – я сосредоточенно пилила ногти.

– И это правда. Твое поведение отвратительно и больше так продолжаться не может!

– Ну уж какая есть! – огрызнулась я.

– В то-то все и дело, что такая, как есть, отбор уже проиграла.

– Это чегой-то? – вспылила я. – Такую, как я, и в академию взяли, между прочим.

– Да ты пойми, что я за тебя волнуюсь! – он выхватил у меня пилочку, взял двумя лапками за руки и доверительно заглянул в глаза. – Судьба – это не только способности, это поведение, понимаешь? Привычки, воспитание, этикет, наконец!

– Ну звиняйте! Графьями не родились! Но у таких, как я, тоже есть судьба. И вот я буду судьбой для таких девчонок, кого тоже ваш Фатумор по головке с детства не погладил. И нитку золотую, если и вложил, то в кардашьян, а не в "Форбс".

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Никто тебя такую судьбой не сделает, как же ты этого не понимаешь? – вдруг закричал он.

Я аж вздрогнула! В его мягком, чуть мультяшном голоске, вдруг проклюнулся совершенно чужой мужской голос. Бархатный, сильный и очень красивый. Видимо, я уставилась на него с таким недоумением, что он глубоко вздохнул и произнес в своем обычном тембре:

– Пойми: при отборе будут придираться к любой мелочи. И проверять поведение, привычки, и тот чертов этикет, который ты так люто ненавидишь. Ну почему ты такая? Я понимаю: тебе пришлось нелегко, ты даже жила на улице. Голодная, одинокая, вечно дрожащая. В такой ситуации любой превратится в вечно настороженного ежа, который каждый миг ощетинивается колючками. Но теперь все позади. Ты в тепле, сыта, одета, обута, даже лучше, чем многие во всех обитаемых мирах Ковра Судьбы. Тебе больше не нужно выживать! Только перейти на другой уровень, понимаешь?

– Я такая ежистая чуть замуж за олигарха не выскочила, если бы вы, ушатай вас всех, Китай, меня не выдернули в свою магическую хрень! – в  моих глазах уже стояли злые слезы, которые готовы были вот-вот потечь по щекам.

– Без обид, но ты действительно думаешь, что олигарх женился бы на девушке, которая выражается, как бешеный тролль в период брачного периода?

– Как миленький женился бы! Живой бы точно не ушел!

– Вот наивная! – дракоша всплеснул лапками. – Да ты только представь себе, что он бы начал знакомить такую пассию, как ты, со своими друзьями, у которых высших образований больше, чем у тебя волос на белокурой  голове. Олигархи же не идиоты! Это образованные и умные люди, пойми ты, наконец. А ты им в ответ цирковое представление со своими ужимками и ушатанными Китаями. Да его бы на смех подняли! Такого унижения тебе бы ни один мужчина не простил, тем более олигарх.

– Врешь ты все! – я бросила пилочку на кровать и сжала кулаки. – Врешь! Ничего ты не понимаешь!

– Это ты не понимаешь! Максимум, он бы сделал из тебя любимую игрушку. Такого плюшевого мишку, которого держат в прикроватной тумбочке, целуют на ночь, но при этом никому не показывают.

Это я – мишка? Я? Да кто он такой, чтобы лезть в мою жизнь?

– А ректор? – не сдавалась я. – Даже сам ректор – расдиджей мою Ибицу! – на меня запал. Ты сам видел. Ты был там, в кабинете. Может, его уже тошнит от манерных ледей с вашими мерлихлюндиями и паштетами Шепс-плюм-пимпинелла?