Алишер

– Мой отэц умер, он многому мэня научил, – от волнения у мальчика появился кавказский акцент. – Он любил мэня. И маму. Из-за него нам пришлось уехать из Азербайджана, но никогда мать не ругала его. И всегда говорила мне: «Пока ты живой, любую ошибку можно исправить, любую контрольную переписать. А когда умэр, уже не исправишь, всё, неси днэвник на суд божий».

– Какая она была? Твоя мама, – Назар Петрович боялся спугнуть первые откровения мальчика.

– Красивая! Очень красивая. Она русская была, и отца очэнь полюбила. А он её. И она против семьи своей ради него пошла, в Азербайджан уехала. Мы счастливы были. Отэц спорить любил и сердился, когда не по его было. Я тогда мало что понимал, но из-за того, что он с кем-то подрался, у нас проблэмы начались. И мама уговорила его уехать в Россию. Она за мэня боялась. А дедушка не принял её обратно. Но мы всё равно жили хорошо, дружно. Мама всэгда отца слушалась, и не спорили они никогда, она всэгда смеялась и пела. А потом маму машина сбила, – мальчик всхлипнул и продолжил дрожащим голосом. – Мы с папой уехали из её города, его друг обещал хорошую работу здесь. Мы шли в школу, отэц хотел, чтоби я учиться продолжал. А на нас напали. И его зарэзали. Я убежал. И когда тут спрятался, балкон был открыт, тэлэвизор работал, я узнал, что всех их убили. И обвинили. А ми не виноваты били! – он почти кричал, и слёзы текли по его осунувшемуся лицу. – Они пристали к нам, «чурками черножопими» називали, а отэц уйти хотэл, нэ хотэл драться. А они набросились, потом еще появились, другие. Папа крикнул, чтобы я бежал. И я убежал.

Назар Петрович не перебивал, за последние две недели он и сам понял, как это важно – быть выслушанным и услышанным.

– Лучше би я там остался. Что мне одному делать? Мама нет, папа нет, – теперь он плакал навзрыд, оплакивая своих родителей. Рано повзрослевший азербайджанский мальчик с русскими корнями. Никому не нужный, ни на что не надеявшийся.

Они долго сидели в тот день. Мальчик успокоился, затих и, кажется, даже вздремнул, откинувшись на спинку. А Назара Петровича мучило два вопроса: что он скажет сыну и как помочь ребёнку, который отказывается.

Вечером того же дня Назар Петрович позвонил Андрею. Номер узнать оказалось легко – недалеко жил его друг детства. Он не помнил, когда в последний раз так волновался. Но решение принято, а бывший военный не привык отступать.

– Здравствуйте. Могу я услышать Андрея?

Тишина, которая казалось, длилась вечно.

– Да…Папа, это я.

Назар Петрович также долго молчал.

– С днём рождения, сын.

– Спасибо.

Может быть, ему показалось, но голос Андрея дрожал.

– Как ты? Людмила? Дети? – надо хоть как то уцепиться за ту незримую нить разговора, что связывала их сейчас. Казалось, положи трубку – и всё. Это будет началом конца.

– Хорошо, пап, – помолчав, добавил хрипло. – Ты бы зашёл, навестил внуков.

– Зайду, Андрей.

– Когда?

– Да хоть завтра!

– Завтра не могу, уезжаю…

– Ааа…Понятно.

– Нет! Ты не правильно понял, я на самом деле уезжаю. Назар едет на всероссийскую олимпиаду по математике. Я сопровождаю его.

– Кто летит, прости?

– Назар. Мой старший сын.

Назар Петрович начал часто-часто моргать, чтобы прогнать невесть откуда взявшиеся слезы.

– Я и не знал, что он мой тёзка.

– Он и похож на тебя, папа. Приходи, сам увидишь.

– Приду, Андрюша, обещаю. Ты позвони, как вернётесь. Расскажешь, что любят мои внуки и каких подарков ждут.

– Хорошо, папа, – казалось, он смаковал это слово и готов был повторять «папа» после каждого предложения.

– Ну, до свидания, сын. С днём рождения ещё раз.

– Жду встречи, папа. Спасибо, что позвонил.

Боже как просто. Набрать шесть цифр и поговорить. И как же он раньше не догадался. Столько времени потеряно. У него внук летит на всероссийскую олимпиаду, а он и не знал. Надо же быть таким упрямым ослом! Назар Петрович ругал себя разными словами. Но сердце его билось в ритме счастья. С Андреем-то он и обсудит, как быть с мальчонкой. Уже ведь осень, скоро и бабье лето помашет жёлтым платком на прощание.

На следующий день он спешил с радостной вестью на детскую площадку. Ему хотелось поделиться с мальчишкой своей новостью. И даже поблагодарить его. На улице холодно, и Назар Петрович вернулся домой за курткой. «Так ведь и пацан там мёрзнет», – осенило его. Он принялся рыться в вещах, но ничего подходящего не нашёл. Тогда взял еще одно одеяло, свою старую куртку и решительно пошёл во дворик. Мальчик вышел не сразу. Выглядел он иначе, чем вчера: понурый, вялый, глаза влажные и странно блестели. «Видно, плакал», – решил старик.

– На, накинь. У меня нет одежды твоего размера. Я куплю тебе куртку и тёплую обувь. Но, малой, надо что-то решать. Зима скоро. Тебе не выжить под балконом.

Молчит, будто и не слышит вовсе.

– Поешь. Пока всё горячее. Вот я тебе чаю еще принёс, в термосе. Крышку закрывай, и он до утра будет горячим. Понял?

Мальчик кивнул в ответ, всё так же молча.

– Ты чего молчишь-то?

Жмёт плечами, не отвечает. Странный он сегодня.

– Слушай…А как тебя звать-то? Вот уж три недели сидим тут с тобой, как кумушки, а познакомиться-то и не познакомились.