Алискина мечта (СИ)

— Ну вот что она в нём нашла?! — обращался то ли к себе. То ли к своей старушке. Бабка часто в такие моменты гладила меня по голове и вздыхала.

— Эк ты маешься. Глебушка.

В конце концов я не выдержал и решил вернуться обратно в столицу. Лишь бы эта соплячка перед моими глазами не крутилась. Такая счастливая и с другим.

Надеялся, что через пару месяцев бабка или дед сообщат мне, что она рассталась со своим ущербным. Уже представлял, как вернусь и буду злорадствовать. Но сначала зацелую до одури. Заобнимаю так чтобы кости хрустели. Я много чего с ней представлял. Ночами она снилась мне и хохотала надо мной дразня одним своим видом. А из дома приходили известия всё хуже и хуже. Сначала она начала жить с этим дрыщом. Потом наступил край. Когда я узнал, что она вышла замуж чуть не рехнулся. Сам не помню, как проснулся спустя несколько месяцев с какой-то брюнеткой под боком. Зацепился-то за неё потому что она напоминала эту девчонку. Выбираясь с утра из моей постели хриплым прокуренным голосом выговорила, что её зовут Лиза. Понял, что совсем не то. Но от безысходности решил сойтись с ней. Прожили вместе где-то около года. Умерла бабка. Потом и дед начал звонить и писать. Жаловаться, что один уже не справляется. Звал к себе. В конце концов я решил перебраться в свой родной городок, в котором вырос. Лизу позвал с собой ради приличия, но даже обрадовался. Когда она отказалась. Ну ещё бы! Какая ж в здравом уме променяет столицу на мое захолустье.

Собирал вещи и с усмешкой слушал её оправдания.

— Глебушка. Но у меня здесь семья. Друзья. А у тебя там всего лишь дед.

С семьёй она не общается месяцами. Да и с друзьями больше в инстаграме и соцсетях, чем в реальности. Не понимаю, что бы ей мешало делать тоже самое в моем родном городе. А мой «всего лишь дед» — это единственный близкий человек, который у меня остался.

В конечном итоге она проводила меня до вокзала и там мы расстались.

Месяца полтора, наверное, прожил с дедом даже не заикаясь о соседке. Мне хватало женского внимания. Но мой старик в своем духе. Иногда кажется, что видит меня насквозь даже и говорить ему ничего не надо. Иначе не могу объяснить почему стоя на балконе он позвал меня покурить именно тогда, когда мимо нашего дома с чемоданом и каким-то идиотским фикусом вся зареванная шла наша соседка. Алиска. Как увидел её охренел от такой картины. Это что же разошлась что ли со своим недалёким?

Вглядываюсь в знакомые черты с глупой улыбкой на своей физиономии, а дед хлопает меня по плечу и говорит.

— Ну ты теперь-то хоть таким дураком не будь.

…

Нет, наверное, будь я нормальным, то должен был помирить её с мужем. Объяснить всё, чтобы даже её удод понял. Но вместо этого я не удержался и сделал так, что этот кульбит с её стороны стал невозможен.

31

Алиса

«Шаланды полные кефали…» — заголосил Степан Георгиевич откуда-то с кухни. От его громкого голоса я резко подскочила на кровати. Вернее, только попыталась подскочить, потом поняла, что мне мешает это сделать чья-то волосатая татуированная рука, которая пригвоздила меня к матрасу, а заодно и горячему телу.

— Ёлки! — я повернулась к обладателю этой конечности, чертыхаясь про себя. Ведь если старик уже проснулся, то он точно увидит, как я поутру выбредаю из спальни его внука. Вот позорище-то!

Ночью я ещё надеялась подняться раньше всех и тихонько перебраться к себе. В итоге ужасно проспала. Выругалась про себя и попробовала убрать от себя лапищу Глеба. Оказалось, что это совсем непростая задача. Особенно если не хочешь разбудить рядом лежащего мужика, а его пальцы накрепко вцепились в одеяло и мой локоть. Отцепляю их по одному, поглядывая на Степнова и понимаю, что своими манипуляциями только разбудила Глеба. Он открыл один глаз и уставился на меня взглядом хмурого пирата. Наконец сообразил кто перед ним и что происходит и расплылся в довольной улыбке, сведя на нет все мои усилия стиснув в медвежьих объятиях.

— Лис, побег откладывается. Всё. Не удерёшь теперь.

Я краснею под его самодовольным взглядом. Но понимаю, что даже не привыкшая к тому, чтобы просыпаться в чужих постелях с разными бородачами больше всего я буду краснеть, когда выйду из этой комнаты.

— И вот что он обо мне подумает? Стыдоба-то какая! Как мне теперь ему в глаза смотреть? Он же меня теперь заслуженно обзывать будет…!

Я прячу лицо в ладонях. В панике даже не осознав, что говорю это вслух.

Глеб сразу как-то помрачнел.

— Кто?

В этот момент его дедуля опять вывел припев про Костю, которого обожает если не вся Одесса, то хотя бы её часть, и до Глеба наконец дошло, что я говорю о нашем главном эксперте по мандавошкам. Ведь он иначе девиц своего внучка почти не обзывает. Как заржет.

— Да он только рад будет! — с уверенностью говорит мне этот бык. Кладет подбородок на мое голое плечо. Опять скрутил прямо в одеяле. — Хотя если тебя так волнует, что о тебе будут говорить, то давай поженимся.

Что??! Я вывернулась в его руках, как могла, пытаясь понять насколько он серьёзен. Глеб так буднично это сказал. Как что-то само собой разумеющееся.