Алистер Кроули

Кроули продемонстрировал инсайдерское знание проблем консульства. Комментарии в его «Исповеди» о военной и промышленной мощи России показывают привилегированный доступ; его рассказы о коррупции в сфере оборонных закупок не являются туристическими анекдотами. Кроули подробно описывает четыре скандала: один в Одессе, один в Севастополе, один во Владивостоке и еще один в отношении бирмингемской фирмы по производству боеприпасов, обеспечивающей российского военно-морского агента в Англии, что, возможно, ускорило военно-морское поражение России от Японии. Ценные разведданные до Первой мировой войны, Кроули выдает в своих послевоенных воспоминаниях как «наблюдения». Его оценка реальных возможностей России была как предвидящей, так и расходящейся с оценкой британского чиновника министерства обороны сэра Генри Уилсона. Уилсон обедал с Локкартом в Эрмитаже тем же летом, когда Локкарт обедал с Кроули. По словам Локкарта, Уилсон считал, что в случае войны российская армия предоставит «дополнительный вес, чтобы полностью склонить весы в пользу Франции»[215]. Кроули, не питая таких иллюзий, оценил военную мощь России как пустую. Локкарт согласился: «Сэр Генри был не единственным экспертом, чьи суждения должны были быть грубо опровергнуты торнадо 1914 года». Россия была нестабильной: созрела для восстания достаточного масштаба, чтобы серьезно помешать любым военным усилиям. Еще один ключ к разгадке деятельности Кроули можно найти в следующем пост-сценарии к его стихотворению «Веселая ярмарка», переизданному 30 лет спустя:

Хотя общая атмосфера ярмарки [в Нижнем Новгороде] не вызывала особого волнения, строптивый d, проницательный, тонкий, с глазами рыси, прошлый мастер, аналитический, мистик, жуткий, упорный начальник секретной службы мог понять, что существует определенное недовольство режимом[216].

Опять же, следует вспомнить его введение в «Веселой ярмарке», понимая, что «ярмарка»

— это метафора интриг реальной жизни. Большинство биографов видели развлечение ярмарки, то, что Кроули хочет, чтобы они видели, но не саму ярмарку. Читателям следует внимательно взглянуть на разгадку собственной жизни Кроули: «Эта ярко раскрашенная маска — моя любимая одежда в отпуске: любителям Истины стоит смотреть в глаза».

Показательно, что любитель Истины не упоминал Локкарта в своей «Исповеди». На момент написания Локкарт все еще находился на активной службе; Кроули знал это и проявил осмотрительность. Однако я был заинтригован, обнаружив следующее письмо, написанное вскоре после возвращения из Москвы, адресованное «Брюсу Локкарту, британское консульство, Москва», датированное 1 сентября 1913 года[217]. К письму, начинающемуся с «Дорогой Локкарт», прилагалась копия пьесы Кроули «Мортаделло». Расшифровка стенограммы Питмана, сделанная Элфридой Тиллярд в ее преклонном возрасте для Джеральда Йорка, не совсем точна:

Яубежден, что это [Мортаделло] было бы очень хорошо для России, и если вы поймете Ликиардопуло, я буду чрезвычайно благодарен.

Мне очень жаль, что я пропустил последний обед.

Затем Кроули передал Локкарту секрет, который я теперь могу передать потомкам: истинное происхождение слова «Банбери», использованного Оскаром Уайльдом в «Как важно быть серьезным».

По словам Кроули, Оскар Уайльд путешествовал между Санбери и Банбери, когда он встретил мальчика, возвращающегося из школы. Позже Уайльд и мальчик встретились по предварительной договоренности в Санбери. «Частые и необъяснимые отлучки» автора насторожили «талантливого автора стольких сонетов» [лорда Альфреда Дугласа], который «счел эти отлучки подозрительными и поспешил к выводу, как женщины хотят сделать правильный вывод, хотя и без определенных доказательств». После обвинения Дугласа: «Произошел ужасный скандал, и [Дуглас] решил погубить своего друга». Кроули добавил:

Я думаю, что сейчас на свете только два человека, которые знают, как лорд Альфред Дуглас решил устроить катастрофу. Были причины не рассказывать эту историю раньше, но она очень хорошая и вполне правдивая.

Я, наверное, узнаю через две недели, приеду ли я в Москву в январе. Я искренне желаю того же. Напишите, пожалуйста, и скажите, что вы думаете о моих книгах и анекдоте.

Искренне ваш.