Алистер (СИ)

Но мне приходиться позабыть о нём и отдать себя всего своему ненаглядному клиенту, ибо для моего ухода пока что слишком рано. Я виду Куросаву и чётко представляю, как у него над головой возникает вопрос: «Ты ещё не ушёл?» С сожалению… Нет, совсем не так… Пока нет, но я постараюсь, чтобы всё с тобой сталось хорошо.

Окна на просторной кухне падали прямо на Рю, и тюль вовсе не помогала скрыться от ослепляющего света. Сколько бы я на него ни смотрел, то парень всегда притягивает к себе свет. Знаю, он любит темноту, серость по углам комнат, но люди получают всегда не то, чего хотят. Они даже не пытаются попросить о чём-то вслух. Рю совсем уже закопался в себе, в одиночестве он не то чтобы остаётся в своей компании, он всё углубляется в ту чёрную муть, которую создавал на протяжении многих лет, и причина мне отлично известна.

Самое до оцепенения смешное — это полная осведомлённость Рю о том, что для меня не является секретом его прошлое, не исключая многие мелочи, относящиеся непосредственно к нему же. И ещё, что дополняет «смешное», — его безразличие.

За всё это я ему безмерно благодарен.

Я вижу, как он возится с чайником, и вроде бы от него должна исходить тень, равная по темноте палящему солнцу, но выходили лишь светло-коричневые пятна на полу и на прожившем своё кухонном интерьере.

— А где Акира-чан?

— Он редко ест по утрам. Наверное, мы его разбудили. — Я уставился на него, приподняв левую бровь. — Я потом извинюсь.

— Лады.

— И сними ты уже эту жилетку, — он обвёл меня убеждающим взором. — Хватит ребячиться.

— Э-эй, обидно! — я оскорблённо нахмурился, делая шаг назад. — Я думал, самое обидное — это когда ты мой плащ в прямоугольную коробку, выколоченную нелюдимыми варварами, засунул! Но меня бесстыдно обманули.

— Во-первых, прямоугольная коробка варваров называется шкаф. А во-вторых, ты признал, что носил не пальто, а накидку фокусника?

Я проглотил столь вопиющее замечание, после чего Рю упивался там своим тщеславием. Я ему не мешал, пусть веселиться паренёк. Я бы и жилетку снял, раз такое дело, но расставаться с часами строго запрещено. У каждого есть похожий инструмент, и имя ему — Звено. Для меня Звеном выступают карманные часы, и я даже не могу точно утверждать, что их вообще возможно потерять. Порой мне кажется, что если я их положу, например, на этот стол и уйду, то, когда я буду у порога дома, они появятся в обычном своём положенном месте. Я не удивлюсь, нисколько.

Рю не хочется этого признавать, но, принимаясь за завтрак, ему было неудобно сидеть передо мной и есть, и это в придачу со всей гостеприимностью воспитанного японца. Он не выдавал в этом себя, но в том-то и закавыка: он на меня почти не оборачивается. Так как смотреть вглубь кухни странно, он часто оборачивался к окну. И взгляд его был абсолютно обыденный.

Я пропустил рассвет, но на самом деле не он мне был нужен. Глядя на волшебство природы, приходишь к выводам, что она такая же живая, как и любой другой индивид, но для меня всё закономерно.

Живой значит живой, и лучшей для меня картины, безоговорочно, поистине живого, реального человека, никого боле не будет. Объяснить мне сложно, хоть мне и подвластны все языки мира, но я становлюсь похожим на одержимого художника.

Интересно, к чему это?

— Из-за тебя у меня аппетит пропадает, — беззвучно хлебнув чая, из кружки которого развивался дымок, принялся за старое.

— Совесть заработала?

— Не заблуждайся, — сделал быстрый глоток чая и откусил кусочек от сырого рисового теста.

Рю в своей манере снова неожиданно повернулся ко мне (обожаю такие моменты), и сейчас ему как никогда подошло бы поправить невидимые очки.

— Когда ты уйдёшь? — он сделал акцент на «уйдёшь», благодаря чему можно было по-разному понимать заданный вопрос. Я не я, если отвечу прямым текстом.

— Это намёк?

— Нет, — твёрдо произнёс Рю.

— Если так, то… Я предлагаю не думать об этом. Давай насладимся временем, которое нам обоим осталось? Как тебе идея? — а мне бы подошло окольцевать ручку чашки. Мои представления строятся на основе эстетики, прискорбно, что не всегда осуществляются.

— Ты говоришь излишне поэтично, и я бы тебя не послушал бы, но сделаю исключение…

— Ради меня?

— Повторяю, не заблуждайся.

Я боле не сдерживаюсь и встаю со стула. Рю не провожал меня своим умопомрачительным взглядом, на что я теперь не стану обращать внимания, ибо для меня и без того всё предельно ясно.

Прохожу за спинку его стула и кладу на неё локти, наклоняясь.

— Отойди.

Рю, как ты так можешь враждебно относиться ко мне? Он сказал холодно, как бы защищаясь. Конечно, я же устрашающее, чужое существо. По логике, Рю поступает довольно осмысленно. Кто знает, на что я способен.

— Куросава, просто не обращай на меня своё драгоценное внимание и ешь. Потом пойдём прогуляемся, — я похлопал по его плечу и отстранился. — И сколько бы ты ни отталкивал меня, я буду возвращаться к тебе. Рано или поздно — мне диагонально. Со мной ты даже не потеряешься, классно, не правда ли?

— Звучит, как угроза.

— Но таковой не является, Куросава.