Алистер (СИ)

Но богато или небогато, не играет роли. Как бы здесь ни было роскошно, какие бы позолоченные вензеля ни прилегали к углам стен, пространство не было ярким, как я сейчас описал. Повсюду распространился туман, доходя до чего только можно, подобно серому фильтру. Цвета кое-как угадывались, но серый был главным в этой палитре.

В этом дворце будто недавно побывала скорбь, и люди ушли прочь от грустных воспоминаний. Краски стёрлись и, наверное, не вернутся больше. Им здесь не место. И даже в такой ситуации я думаю, что во всём виноваты люди: они умеют бросать и разочаровывать. Как и случилось в этом одиноком дворце. Хотя, живые могли и не уходить по своей воле, вынужденные покинуть его. Шла война, распространялась болезнь, вполне возможно, что это проклятое место.

М-да, много предположений, мало дела.

Я стоял в тупике, потеряв надежду на то, что замечу что-то странное. Но если я буду и дальше стоять без движения, то точно не найду выход. Стоило начать ход, как носка моего каблука коснулся приглушённый луч света. Слева от меня наружу выходили в ряд высокие, внушительного размера окна, доходящие почти до потолка. Они были хрустально чистыми, но за ними ничего не разглядеть. Про освещение я вообще молчу и продолжаю свой путь, идя ровно по ковру.

Меня так и тянет что-нибудь потрогать. Вспоминая ещё самых ранних моих клиентов, каким был и я сам, на меня накатывает ностальгия. Она не совсем хорошая и приятная, я бы не вернулся в то время ни за какие коврижки, но любопытно снова оказаться в подобном месте, хоть оно не похоже ни на одно, где я бывал и трудился во благо человеческого успокоения.

Я попал действительно в особое место.

Краем глаза заметил между заострённых вверху концов окон незатейливые фигурки лебедей, расположенных таким образом, будто бы они были изображены на гербах. Занятно. Выходит, здесь их почитают. Но я точно не в Бурятии, Казахстане, Башкирии и не в Индии, смотря на обстановку. Архитектура отличается ужасно.

Думаю не топтаться более и выхожу из этого крайне любопытного коридора. Ощущение меня не покидает, будто меня заточили внутри мрачной сказки.

Передо мной зал, который ещё внушительнее и загадочнее тупика позади. Окрыляющее чувство, словно ты вот-вот взлетишь, но не дотронешься до люстры, ибо из-за такой впечатляющей высоты может оказаться, что люди обошлись и без неё. Люстры совсем не видно — лишь серый туман, который вскоре и меня проглотит да не подавится.

С правой стороны на меня смотрят двери, в отличие от тупика, и похож был зал на танцевальный. Так и вижу, как тут кружатся подолы пышных женских юбок, как легко изящные ножки «летают» по полу, как достопочтенные месье чётко отбивают ритм и льётся бесконечная музыка. Сняв мутный фильтр, можно легко представить данную картину, но раз тот не сходит перед глазами, как разводы на линзах очков, то нечего преувеличивать то, чего, наверное, и не было в таком стерильном помещении. На каждом квадратном метре поблёскивал свет, а пыль… пыль превратилась в туман и решилась наложить на дворец свои права вместе со мной, новым жителем, нежеланным гостем. Она не ложилась на поверхности — не спеша витала в воздухе красивыми клубами и привлекала, подобно облакам.

Но ход был не только впереди, где балконы. Мне больше приглянулся сворачивающий направо коридор, где ни окон и мало дверей — тех по пальцам посчитать, что странно, ссылаясь на всю обстановку данного престранного строения.

Я выбрал конечную дверь и вошёл, не оглядываясь, ведь меня всё только ожидает. Ручка ледяная, а сама деревянная доска тяжёлая с рисунком не как у всех прочих. Она меня привлекла. И я оказался внутри.

Комната не маленькая и не большая, но просторная, а ко всем стенам прилегали и шкафы, и стеллажи, и специальный низкий стол, тумба. Во всех много-много отсеков. Также присутствовали полки, а на них завянувшие пучки полевых цветов с деревянными поделками.

Здесь было уютнее, чем снаружи, и вдруг туман начал развеиваться, краски возвращались в столь милое и одинокое местечко. Я вдохнул пару раз, после чего приблизился к столу посередине комнаты, заставленному всякими мелкими инструментами, книгами и хрустящим пергаментом. Похоже на творческий беспорядок, полюбившийся мне во время работы с моими клиентами. Только там могли валяться ошмётки плоти и крови, а нынче, даже можно сказать, чистенько, убрано.

Стол квадратный, но его разделяли стоящие поперёк деревянные отсеки и задвижки, закрытые на замок. Цвет добирался и до него. Дерево было тёмным и дорогим. Я провёл по столешнице пальцами в перчатках, ибо опасно их снимать в незнакомых помещениях. Это уже вошло в привычку.

Я не собирался открывать всё подряд или искать что-нибудь интересное, ведь я не в курсе, кто хозяин дворца. Наверняка я не узнаю этой страшной тайны, но я совершенно против прослыть в самом себе вором.

Ах, точно… фотография Акиры… Ну знаете! На кону стояла миссия и моё психологическое состояние, как ни странно, вместе с физическим. Так что моя совесть чиста как слёзы младенца. Её у меня нет — она в том старом альбоме.