Алюминиевое лицо. Замковый камень (сборник)

«Мерседес» М-класса медленно надвигался, готовясь к обгону. Занял соседнюю полосу. Зеркальцев видел, как впереди навстречу показалась фура. Увеличиваясь, колыхала тяжелой тушей, блестела солнечными стеклами. «Мерседес» пошел на обгон, медленно продвигаясь вдоль «Вольво-ХС90», поравнялся с ним, ноздря в ноздрю, трепетал, как серебряная комета. Фура стремительно приближалась, и Зеркальцев понимал, что это приближается смерть «мерседеса». Обезумевший, опьяневший от страсти водитель не может прервать гонку, не может отстать, не может уступить дорогу свирепому чудищу, которое через две секунды ударит литым бампером, превращая «мерседес» в огненный взрыв, расплескивая по обочинам брызги серебра и крови. И чувствуя судорогу, сковавшую водителя «мерседеса», повинуясь не разуму, а внеразумному побуждению, он ударил по тормозам. Резко отстал, освободив пространство для обреченной машины, которая вильнула перед носом фуры, занимая место на освободившейся полосе.

Зеркальцев видел ужаснувшееся лицо дальнобойщика, почувствовал шлепок ветра, пропуская мимо огромный, как дом, грузовик. «Мерседес» ушел вперед, но скоро затормозил и встал на обочине. Из него стал вылезать водитель, делая знаки Зеркальцеву. Но тот, все еще чувствуя дуновение прошумевшей мимо смерти, не остановился и ушел вперед. Ехал час, успокаиваясь, не понимая, какое безумие взыграло в нем и ввергло в эту смертоносную гонку.

Перед Красавином он еще раз вышел в эфир с коротким ироничным репортажем, в котором поведал о странностях дороги, где появляются НЛО и время загадочным образом отбрасывается на два часа назад.

Он въехал в Красавин засветло и подкатил к небольшой элитной гостинице, где ему был забронирован номер. Рядом с гостиницей находилась великолепная белоснежная церковь, и, отгоняя машину на стоянку, он окончательно забыл о превратностях дороги. Любовался белой церковью с нежно-серебристой головой, похожей на стройного отрока.

Глава 4

Он уже собирался войти в гостиницу, на фасаде которой красовалось ее название «Милорд» и входная дверь крутилась, как стеклянная карусель. Шумно, лихо, с крутым разворотом и свирепым торможением подкатил знакомый Зеркальцеву «мерседес-бенц» М-класса. Из него, не закрывая дверцу, выпрыгнул водитель – круглая, с бобриком голова, щекастое толстогубое лицо. Кинулся к Зеркальцеву и, хватая его за руки, кланяясь, боясь, что Зеркальцев уйдет, заговорил:

– Я дурак, лихач чертов! Вы меня, дурака, простите! Хотите, по башке побейте! Вы мне жизнь подарили! Не тормозни вы тогда, я бы сейчас был котлетой и на мне мухи сидели! Я ваш должник по гроб! Что хотите, просите! – Он тряс Зеркальцеву руки, возбужденный, ярко синея глазами, боясь, что Зеркальцев не выслушает его и уйдет. – Хотите, прямо здесь по башке меня побейте!

– Оба мы заслуживаем, чтобы нас по башке побили. – Зеркальцеву нравился этот возбужденный, искренний, кающийся человек, лицо которого, еще недавно расплющенное ускорением, дико пузырилось в стекле. – Это я начал дурацкую гонку, которая нам обоим едва не стоила жизни.

– Вы спасли мне жизнь. Я ваш должник до могилы. Позвольте представиться. Степов Иван Лукич.

– Зеркальцев Петр Степанович.

– Да знаю, знаю! Я ведь вас по радио слушал. Поэтому догнал, хотелось поговорить. С самим Зеркальцевым! А вместо этого чуть вас не угробил и себе башку не снес! Сейчас пойду в церковь и Николаю Чудотворцу свечу поставлю.

– И за меня поставьте. – Зеркальцев направился было к дверям, где в поклоне ожидал его швейцар с эполетами, похожий на фельдмаршала.

– Я вас так не отпущу. Вы отдыхайте с дороги. А вечером спускайтесь сюда в ресторан. Буду вас ждать с друзьями. Здесь кухня наилучшая. Креветки с Курил. Оленина с Ямала. Мидии из Франции. Здесь, в «Милорде», самые лучшие люди встречаются. Дайте слово, что придете отужинать.

Зеркальцев хотел было отказаться. Но таким умоляющим, искренним, простодушным было лицо Степова, так сияли восхищением его синие глаза, так по-мальчишески пламенели оттопыренные уши, что Зеркальцев согласился:

– Обещаю, приду.

Видел, как Степов заскочил в машину и рванул с места. Нещадно погнал, должно быть, в церковь ставить свечу Николаю Угоднику.

Зеркальцев оглядел великолепный комфортабельный номер с видом на белый храм. На церкви лежала полоса янтарного, еще горячего солнца. И он подумал, что непременно посетит храм и один из своих репортажей передаст, стоя среди горящих свечей, многоцветных фресок, поведает слушателям о Святой Руси.

Долго, с наслаждением стоял под душем, пеня на голове ароматный шампунь. Растирался махровым полотенцем. И упал в прохладную чистую постель, чувствуя, как все плывет, качается, струится асфальт, несутся деревья и в серебристых металлических лучах пролетает стремительная комета.

Он проснулся в сумерках, отдохнувший и бодрый после сна. Церковь за окном слабо светилась в густой синеве, словно излучала обратно свет, поглощенный в течение дня. Раздался звонок, и радостный голос нового знакомца, Степова, произнес:

– Петр Степанович, стол накрыт, гости прибыли. Ждем вас на ужин.