Алька. 89

Утром субботы, нагрузившись вином и несложной закуской, мы ждали Томку в условленном месте, она явилась без опозданий. Ехать надо было на трамвае, который ходил с большими интервалами. Дожидаясь транспорта, вспомнили, что забыли взять стаканы, оставалось только спереть в каком-нибудь общественном заведении. Из всех общественных заведений на остановке были только киоск «Союзпечать» и три автомата с газировкой, у которых была очередь человек на восемь из-за того, что на все три автомата был всего один стакан. И как его спереть, ведь начистят рожу, причём безжалостно и с удовольствием, но, с другой стороны, угощать даму на пляже портвейном из горлышка, это ж моветон. Помозговав, я сформировал план похищения последнего, простите меня люди, не утолившие жажду в тот день, за мою подлючесть, стакана. План был прост, как варёное яйцо: стырить стакан в момент отхода от остановки транспортного средства, увозящего нас. Дождавшись появления оного на горизонте, мы заняли очередь в толпе страждущих испить водицы. Стояли строго друг за другом, я был первым. Получив в руки вожделенный стакан как раз в тот момент, когда наш автобус или трамвай гостеприимно распахнул свои двери, я засунул свои три копейки в автомат, наполнил стакан живительной влагой, выпив её в три глотка, разжал пальцы, и стакан упал в конический кулёк, свёрнутый из заблаговременно купленной в киоске газеты. Затем, сымитировав рукой возврат стакана в автомат, я проследовал в автобус, скрывая следы преступления, комкая на ходу пакет со стаканом. После меня Тамара, злонамеренно вовлечённая в кражу, прости меня Господи, ещё одна статья, засунула в автомат свою копейку, и автомат вылил свою порцию газированной воды без сиропа, постояла спиной к жаждущим секунд двадцать и проследовала в транспорт, затем те же манипуляции осуществил и Мокушка. Мы сидели в трамвае с каменными лицами, дожидаясь отправления, а возле автоматов начиналась буза. Народ, не находящий стакана, стал задаваться вопросом: куда он мог задеваться, чёрт его дери? Потом один умный, всегда в толпе такой найдётся, закричал, указывая на нас, сидящих в трамвае невинных людей, с простыми, добрыми и честными лицами: «Это они спёрли, вон те трое, которые в автобусе сидят!» – Этот умник стал подстрекать народ к расправе.

Как это возможно, бездоказательно обвинять людей в краже, да ещё подуськивать массы к физической расправе? Но в этот момент двери трамвая захлопнулись, и он умчал нас к морю, к счастью, к любви.

По прибытии на место я понял скептицизм Тамары. Подъевпаторье – это не Подмосковье, никаких лесочков или кусточков не было в помине, только море и примыкающее к нему бескрайнее поле. Пошлёпав мимо каких-то виноградников до моря, я обнаружил, к своему огорчению, что весь берег усеян небольшими группками людей, собравшихся на пикники. Располагались они на расстоянии метров пятидесяти – ста друг от друга, но в прямой видимости, и заняться любовью в таких условиях не представлялось возможным. С Витькой-то мы договорились, что при необходимости, по моему сигналу, он отвалит купаться и будет находиться у моря до соответствующего призыва, но тут-то, кроме него, глаз и ушей не сосчитать, планы мои рассыпались на глазах.