Алька. Вольные хлеба

А произошло следующее: летевшая вслед за ним нам навстречу снизу по дороге в хлам пьяная бабёнка, как показало впоследствии её освидетельствование на алкоголь, долбанула мужика на «Камри» с такой силой, что он ушёл в кювет, где перевернулся на крышу. Набранной ею энергии хватило ещё на то, чтобы протаранить нас, двинув мою машинку в правую бочину.

После этого я простоял на дороге порядка десяти часов до приезда милиции. По моему разумению задержка была вызвана именно состоянием этой бабы, наверно, предполагалось, что она должна протрезветь до начала освидетельствования на алкоголь.

В начале нашего ожидания Сашка позвонил своему приятелю. Тот приехал на машине, привёз какой-то жрачки, пробыл с нами часа три-четыре, но менты всё не прибывали, и они вдвоём укатили. Сашке надо было показать врачу ушибленное колено – результат неиспользования ремня безопасности, у друга его были и свои дела.

Я трясся от холода, сидел в ледяной машине – двигатель не заводился, дверь не закрывалась от деформации кузова. Часам к десяти приехали менты. Осмотрели место происшествия, разрешили вызвать эвакуаторы, потом час просидели в машине ГИБДД с бабой, что там надо было выяснять в течение такого времени? Подъезжал и муж пьяной бабы и о чём-то по-свойски, но как-то снисходительно поглядывая, беседовал с ментами. С меня взяли показания минут за десять и уехали, сказав, куда мы все должны были прибыть для освидетельствования на алкоголь.

В кабинете врача мы с водителем, которого я долбанул в начале той дорожной эпопеи, дунули в трубочки, эксперт, удовлетворившись отсутствием следов алкоголя в наших пробах, пригласил даму. Поглядев на результаты её анализа, он откинулся на стуле и, глядя на даму, произнёс:

– Как же вы за рулём-то находились утром?

– А что такое?

– После аварии прошло уже около двенадцати часов, а результаты вашей пробы таковы, будто вы час назад выпили двухсотграммовый стакан водки. Это ж сколько в вас с утра было?

При этих словах водитель, в машину которого я врезался, вышел из кабинета. Я вышел вслед за ним. Вышел, понимая, что этим своим выходом я оставляю возможность им сговориться, понимая, что мне придётся заплатить и за побитую машину бабы, и за тот ущерб, который она нанесла мужику, опрокинув его в кювет. Такой я человек, и ничего с этим уже не поделаешь.

Всё так произошло, как я предполагал, через минуту из кабинета вышел эксперт и произнёс:

– Прибор что-то сглючило на первом тесте. Всё в порядке, алкоголя нет.

Хотя, скорее всего, если бы и в тот день я настоял на внесении в протокол точных данных о состоянии опьянения этой дамы, ни на что это бы в итоге не повлияло. Придумали бы менты, как вывести её из-под удара – слишком долго они не приезжали на место аварии, очень пренебрежительно с ними разговаривал её муж.

Не попал я в тот день на встречу с потенциальным директором ресторана, раздолбал в хлам свою и встречную машины, да ещё приписали мне другую. Ну, казалось бы, любой бы задумался: а нужно ли мне вообще в это дерьмо влезать? Любой, но не я. Я с упорством, достойным лучшего применения, лез вперёд.

Крайслер мой отволокли на ремонт, а я нашёл мужика, который предлагал услуги извоза на собственной машине, и продолжал заниматься этой ресторанной дурью. Кроме того, ездили с Тохой на тренировки.

Восстановили машинку мне хорошо, я немного поездил, но потом решил её продать. Увидел в автосервисе «Крайслер 300С», и очень она мне понравилась. У машинки этой был восьмицилиндровый ДВС от легкомоторного самолёта, разгонявший её две тонны за семь секунд до сотни, увидел и купил, проездил на ней лет восемь.

Все эти треволнения сподвигли меня к перемене мест – мы решили переехать в Куркино. Причин было несколько: первая заключалась в том, что после переезда Мишки в новую квартиру мы стали довольно редко видеться. Потом однажды, будучи в гостях у Мишки, мы, переночевав, пошли прогуляться по району и были очарованы малолюдностью, тишиной, обилием зелени. Помозговав, решили купить там квартиру. Ещё одним из факторов, повлиявших на наше решение, была популярность нашего дома у кавказцев. Соседний подъезд был практически полностью заселён этой публикой. Меня раздражало их поведение – когда появилась первая семья, это был просто образец культуры и поведения, когда их набралось с десяток, они превратились в какой-то быдлообразный конгломерат, наглый, хабалистый, беспардонный. На любое замечание по поводу несообразного поведения был ответ: «А ты кто такой?» Поскольку в этот момент я уже приступил к обустройству ресторана, свободных денег у нас не было, мы решили продать квартиру и вырученные деньги вложить в жильё в Куркино.

Так и поступили – продали нашу квартирку за двести тысяч долларей. Немного добавив, купили четырёхкомнатную стодвадцатиметровую квартиру с лоджией и с видом на предполагаемый парк. На проспекте Мира мы жили в двухкомнатной квартирке площадью пятьдесят семь метров, условия нашей жизни весьма улучшились.

Под всем зданием располагался подземный гараж, и мы купили прямо под нашим подъездом бокс площадью тридцать пять метров.