Алька. Вольные хлеба

Нашли какую-то небольшую фирму недалеко от нашего дома, оплатили девятидневную поездку. Три полных дня в Диснейленде, три в Париже и три дня – прилёт-отлёт, переезд из Диснейленда в Париж и обустройство там. Тур у нас был индивидуальный, дорогой, встречали нас и перевозили в Париже на машине агентства.

Летели классно – Милку с Антоном стюардессы посадили в пустующий бизнес-класс.

Дисней понравился и Тошке, и нам, прямо по Хемингуэю – праздник, который всегда с тобой. Было классно, мы сами там стали детьми: катались с внуком на всех качелях-каруселях, играли во все игры.

На четвёртый день за нами приехала от турфирмы микроавтобус, и ещё с несколькими такими же туристами отвезли в Париж. Мы просили гостиницу в самом центре, чтобы было удобно посещать какие-то интересные центровые места и поселили нас на rue Sainte-Anne, метрах в пятисот от Лувра.

Незнание языков сыграло с нами шутку: когда нас заселяли, мы попросили, чтобы нас поселили выше первого этажа. Гостиничка наша была крохотная, и оказалось, что трёхместных номеров в ней нет вовсе, можно было заселиться просто в номер побольше, но он располагался на первом этаже. Мы оставили вещи и пошли гулять. Когда мы явились поздно вечером, оказалось, что одному из нас постелили на полу – никакая раскладушка в наш номер не вмещалась. Персонал гостиницы предполагал, что на полу будет спать внук, а я даже представить себе не мог, чтобы мой внук спал на полу, и завалился на этот дохлый тюфячок сам.

Утром в плохом настроении я позвонил владельцу турфирмы, мы поговорили, он попросил нас не отлучаться двадцать минут из гостиницы. Каково же было моё удивление, когда через двадцать минут он появился на пороге нашего номера с раскладушкой в руках. Через десять минут нас уже поселили на первом этаже, а внуку соорудили вполне комфортное место на раскладушке.

Владелец фирмы рассказал, что женат на француженке, они организовали турфирму. Она организует размещение и программы для туристов в Париже, он ищет клиентуру в Москве и, при любой возможности, летает в Париж – скучают друг без друга.

В Париже, да и во Франции, мы были в первый раз, ходили в основном в места, которые были на слуху. Тоха, как только мы выдвигались из гостиницы, говорил мне трагическим голосом, полным скорби и недоумения:

– Дед! Мы опять идём смотреть какой-то старый дом?

Уговорить его было возможно, только пообещав какую-то игрушку, но тут тоже были проблемы. Получив её, он сразу искал место, где можно будет сесть и поиграть в неё.

Помнится, посетив базилику на Монмартрском холме, я, усадив их с бабкой на скамейку, пошёл сделать несколько снимков. Отщёлкав полкассеты, я, спускаясь вниз, глянул на скамейку, где десять минут назад оставил жену с внуком, понял, что я сейчас лишусь семьи. Какой-то мужичок, явно клошар по виду, угощает мою жену вином из двухлитровой бутыли, а она это вино дует. Причём с явным удовольствием. Тоха развесил свои игрушки по кусту, под которым они притулились, и тоже явно доволен жизнью. Оба с недоумением поглядели на меня, когда я попытался их утащить из компании клошара. В их взглядах читалось недоумение – что это за неприятный тип пытается разрушить их приятный досуг? Еле уволок обоих.

Были и иногда неприятные моменты, но в целом они не испортили впечатления. Как-то ища, где перекусить, мы зашли в ресторанчик напротив французской прокуратуры, я поинтересовался на входе:

– Do you have an English menu?

– Yes.

Когда мы расположились за столом, оказалось, что меню на английском языке не оказалось, но помещение было вполне уютным, и мы решили там расположиться. Милка очень хотела попробовать настоящий луковый суп, не зная, как это прозвучит на французском, мы попросили:

– Чиполо суп.

Надеясь, что разберутся. Сказку про Чиполлино знала вся Европа, и какой-то суп нам принесли. Но лука в нём не было. В тот день было дождливо, пасмурно, мы были измяты и выглядели, наверно, непритязательно, хотя тряпьё на нас было дорогое. Не знаю, чем-то мы не понравились официантам, может быть, оттого что не владели языком Дюма и Шарля Бодлера, и общались они с нами через губу, с выражением явной неприязни. Я по рассеянности разбил на столе стеклянную бутылку с водой, они даже не поменяли скатерть, мы так и доедали свой хреновый обед за столом, усыпанным осколками стекла. По окончании трапезы нам выставили счёт, превышающий раза в два реальную стоимость нашего обеда. Причём в счёте была цена их дрянного стеклянного кувшина, который я хренакнул, что меня удивило. Обычно стоимость разбитой за столом посуды в счёте не вставляют, если ты, конечно, в пьяном угаре не переколотил злонамеренно всю сервировку. Денег у нас было до фига. Это была первая поездка с внуком, и я подстраховался на все возможные случаи. Потом я в ресторанах обычно не скуплюсь на чаевые. Я указал официанту на место рядом с собой, чтобы мы могли разобраться, откуда такая сумма, но официант строго меня отчитал на плохом английском, примерно таком же как мой, строго указав, что я здесь не босс, чтобы указывать ему, где стоять, а босс здесь именно он.