Алька. Второе пришествие

– Как не успеете? Вот специалист из ПКТИТПа за три дня сделал, а вас десять человек, и не успеете. Возьмите кого-нибудь на заводе, там блядей болтается столько, ни х…я не делают, пусть помогут. Отчёт должен быть проверен, я не позволю, чтобы всякий пиз…юк мне мозги е…ал.

Повернувшись ко мне, Костенко сказал:

– Это я не вам. Имейте в виду, если ваш отчёт окажется липой, я приму кадровые решения.

– Так точно.

Костенко раздражённо махнул рукой в направлении актового зала:

– Ладно, идите, ждите, когда появится для вас работа.

Я отправился на своё любимое место и углубился в чтение. Через дней пять нашу комиссию навестил какой-то ещё более важный начальник. Войдя в зал, он стал материть всех нас и больше всего Костенко, поскольку наше присутствие на заводе не оказывало никакого благоприятного действия на выпуск готовой продукции. Матерился начальник так, что на свежеокрашенных стенах стала лопаться масляная краска. Дойдя до сцены, начальник забрался на неё и затребовал к себе Костенко:

– Ну хули ты там сидишь, мудак? Давай поднимайся ко мне.

Костенко мухой метнулся к начальнику, и у них возникла оживлённая дискуссия, доносившаяся до нас в виде сплошного потока матерной брани, перемежающейся только союзами, предлогами и личными местоимениями: на, в, из, тебя, вас и прочее.

Сидящий невдалеке от меня сосед комментировал мне вполголоса происходящее: оказалось, что Костенко являлся то ли зятем, то ли свояком более высокого начальника, и отношения их вполне родственные, а голимый мат – это так, маскировка близких родственных связей.

Накричавшись, высокий начальник вызвал начальника производства и устроил показательный разнос:

– Завод план не может выполнить, а ты что лично предпринял для того, чтобы план выполнялся?

Не слушая сбивчивые объяснения производственника, он продолжил:

– Ты объясни мне, почему на заводе вторая смена отсутствует?

– Как отсутствует, у нас вторая смена есть.

Большой начальник повернулся к столу, за которым сидел закаменевший от страха штаб:

– Давайте, сбегайте в службу главного энергетика, принесите суточные графики потребления электричества за неделю. Пошустрее, чего застыли?

Просмотреть графики было толково придумано – неработающее оборудование электроэнергию не потребляет. Исследование графиков подтвердило эту печальную зависимость, загрузка оборудования во второй смене составляла процентов пятнадцать. Сей факт привёл большого начальника в ярость, он вскочил со стула и стал материть заводчанина, обещая самые лютые кары. Однако начальник производства оказался крепким орешком и нашёл способ окоротить заместителя министра:

– Пошёл на х…й, мудозвон пустозвонный, иди, бл…дь, сам набери дураков за две копейки, на этом ржавом говне по ночам горбатиться. Выгонит он меня, козёл сраный. Всё, остопи…дело, увольняюсь, разбирайтесь сами.

Выговорившись, он развернулся и, энергично шагая, покинул актовый зал. Большой начальник растерянно посмотрел на своего кума или свата, на поникший штаб, на нас, с интересом наблюдающих за всем этим спектаклем, сел на стул, немного пошептался с Костенко, затем встал, повернулся лицом к залу и произнёс:

– Работайте, товарищи, – после чего спустился со сцены и проследовал к выходу. Он не просто шагал – шествовал, фигура его выражала значимость, мне показалось, что он и в самом деле был неглуп, вот только постоянное ощущение собственного величия ему немного подгаживало.

Всё успокоилось, я продолжил свои увлекательные путешествия в миры Платонова, народ в зале то пропадал, то появлялся. Через неделю, может, полторы в зал панически вбежал мастер какого-то участка и стал что-то горячо втолковывать Костенко. Через пару минут их оживлённой беседы Костенко поднял голову, выискал меня взглядом в зале и окрикнул:

– Эй, вы, да-да, вы, подойдите.

Я подошел к их столу, Костенко сказал:

– Берите стул, садитесь.

Я взял стул, присел к столу, Костенко сказал мастеру:

– Повторите.

Мастер рассказал, что у них срывается отгрузка готовой продукции из-за того, что вышла из строя ГКМ (горизонтально-ковочная машина), на которой они штамповали заготовки тяги рулевого управления косилки КПС. Починить машину быстро не удастся, заказать партию этих крюков тоже, штамповать крюки они пробовали – не получается, всё пропало, гипс снимают, клиент уезжает, план опять, скорее всего, завалят.

Костенко кивнул на лежащий на столе чертёж рым-болта:

– Что скажете?

Я задумался: прогуливаясь по цехам, я видел и эту ГКМ, и как на ней штамповали из прутка эти заготовки. Не имея специализированного оборудования, повторить эту технологию не представлялось возможным. Согнуть нахолодно прут на такой малый радиус, проблемно – растрескается. Задумался: как сделать?

И вдруг пришло решение, пришло сразу, я взял листок бумаги. Нарисовал изменения прута по переходам при штамповке, потом повернулся к мастеру и сказал: