Алкамен - театральный мальчик

Долгое время какой-то оратор распространялся о необходимости средств, чтобы нанять врачей для войска. Его нетерпеливо выслушали и выделили деньги. Сегодня даже медлительные крестьяне не жевали, как обычно, сыр и лепешки. Толпа напряженно гудела, как улей перед роением.

Затем венок надел дородный эвпатрид Агасий из Ахарн и просил принять решение о том, чтобы всех рабов, частных и общественных, заковать в кандалы и заключить в безопасное место. Они-де перестали слушаться и смотрят волками, даже женщины и старики. Поэтому он, Агасий из Ахарн, боится за свою жизнь и имущество и требует принять чрезвычайные меры.

Передние ряды захлопали одобрительно, а из задних рядов послышался насмешливый голос Мнесилоха:

- Несли курицу в суп, а она кричал: не побейте яйца! Как же ты умирать будешь с Аристидом, если ты смерти боишься?

Раздался шум, свистки. Кого-то стукнули в пылу спора, кого-то сопротивляющегося потащили вон.

Но вот на каменный куб трибуны вышел Фемистокл. Его толстое медвежье лицо было бледным от бессонной ночи, хотя он не зубрит ночами своих речей, не бубнит их, блуждая по улицам, не читает потом по записке. Он говорит смело, кулаком рубит воздух, тут же находит самые нужные слова и самые зажигательные выражения. А его мощный голос разве удавалось перекричать хотя бы одному оратору?

Фемистокл начал без обычного обращения к милостивым олимпийцам.

- В страшные дни, - сказал он, - в городе должен быть один хозяин, одна голова у государства. "Нехорошо многовластье, единый да будет властитель!" - еще старик Гомер советовал это... Горшечники из Керамика, друзья свободы! Я призываю вспомнить ваш древний обычай!

Никто не мог понять, куда он клонит, все молчали. Из-за спины ему подали глиняный горшок. Отставив посох, Фемистокл разломил горшок о колено и показал народу черепки.

- На этих черепках пусть народ запишет имя гражданина, которого он считает сегодня опасным для отечества. Тот, чье имя соберет больше всего черепков, пусть удалится в изгнание. Все! Выбирайте, Фемистокл или Аристид!

- Уходи, чернобородый! - завопили сторонники Аристида.

Гнилая груша полетела Фемистоклу в лицо, но он отстранился, и груша размазалась об алтарь богов.

Народ кричал:

- Остракизм, остракизм! Эй, горшечники, тащите ваши черепки! Народ-владыка сам решит!

Пока готовили черепки, пока проверяли по спискам имеющих право голоса, Аристид попросил слова.

- Нет! - блеснул глазами Фемистокл. - Мое законное время не истекло, я буду говорить. Эй, судьи, переверните песочные часы! - И он принялся обличать Аристида: - Взгляните на его заплатки на плаще! Это должно обозначать бедность, простоту. Он уж так беден, так беден, этот справедливый Аристид, что даже дочерям просит приданое за казенный счет... А у кого, спрашивается, самые плодородные виноградники, самые тучные быки, как не у Аристида? А куда, скажи мне, Аристид, делись персидские сокровища, взятые при Марафоне? Они были спрятаны в яме. Яма оказалась пустой, а ты ведь был начальник охраны сокровищ! Где же они?

Мощный голос Фемистокла перекрывал все возражения. А когда хотел говорить в свое оправдание Аристид, демократы крутили трещотки, стучали колотушками, оглушительно визжали. Мы, мальчишки на ограде, свистели не в четыре, а в четыреста сорок четыре пальца!

А голос Фемистокла крепчал, как ветер перед бурей.

- Крестьяне, вспомните тиранов Гиппея и Гиппарха! Они хотели отнять ваши клочки земли! Что? Вам не по вкусу тирания? Аристид и эвпатриды наймут по чужим городам воинов на ваши денежки якобы для защиты от персов да вас же и скрутят по рукам, по ногам!

И Фемистокл, протянул руку к Аристиду, произносил стихи:

О, человек! Домогаяся власти великой,

Ты государство погубишь, катится в бездну оно!

Все умолкли. Это уже было обвинение в покушении на захват власти. Из толпы высунулся злобный перекупщик зерна Лисия и крикнул Фемистоклу:

- Ты сам, ты сам метишь в тираны, ублюдок чужеземки!

Раздался взрыв народного гнева. Я с удовольствием увидел, что по лысой яйцевидной голове Лисий замолотила чья-то палка.

- Неправда, неправда! - кричали вокруг. - Фемистокл отказался от верховного командования!

А Фемистокл с улыбкой развел руками, как бы говоря:

"Ведь я теперь просто частное лицо!"

Раздали черепки. Фемистокл и Аристид отошли вглубь, чтобы не влиять на результаты голосования. Мне хорошо был слышен их тихий разговор:

- О Фемистокл, Фемистокл, ведь мы вместе сражались при Марафоне, при Эгине... Мы были друзьями, зачем же ты меня так?

- Не будет мне другом тот, кто встал поперек пути народа.

- О Зевс, хранитель истины! Аристид, которого народ зовет Справедливым, - и вдруг поперек пути народа!

- А как же ты, - ответил Фемистокл, - ты, который претендует на роль мудреца, как же ты не понял, что дело тут не в личности Фемистокла или Аристида? Тут выбор таков: либо войско, набранное из чужаков, которое может оказаться пострашнее любого врага, либо флот - кровное детище афинян, который даст им и свободу, и победу, и добычу! Народ умнее, чем ты думаешь. Он сам на этих черепках выберет себе дорогу.