Алкаш в газете

– Барсуков послал за вами одного мальчишку проследить. Сначала мы вас около Дома печати пасли, а потом за вами потихоньку на машине поехали. Когда поняли, что вы идете сюда, решили опередить вас и встретить в подъезде. Выяснили, что живете вы на третьем этаже. Ну и решили, что вы пешком пойдете. На всякий случай встали на втором этаже, чтобы успели догнать, если вы поедете лифтом.

– Так... Все ясно, – сказал Дынин. – Надо его оформлять. Седой, застегни ему ширинку, а то ребята из опергруппы подумают, что мы тут гомики какие-нибудь.

Дынин созвонился с милицией и, объяснив ситуацию, вызвал оперативников. Через двадцать минут в квартиру позвонили, и на пороге появились милиционеры. Они оформили задержание, и Дынин уехал вместе с ними в отдел.

Было уже за полночь, когда мы с Седым практически прикончили все имевшееся у нас пиво. Позвонил Дынин и сообщил, что задержан второй мясник, участвовавший в нападении на нас. Дынин также сказал, что утром будет готова санкция на арест директора рынка, так как показаний его подопечных для этого вполне достаточно.

Я поблагодарил Дынина за информацию и помощь в задержании преступников, покушавшихся на нас, и положил трубку.

– Интересно будет узнать, – сказал Седой, – что этот торгаш запоет на допросе. Я так думаю, что следствие нападением на наши личности не ограничится. Наверняка его будут «раскатывать» по делу Бомберга. Похоже, что у следствия появилась серьезная зацепка.

– А ты знаешь, – сказал я после некоторого раздумья, – мне кажется, эта линия все же бесперспективна. Уж слишком все очевидно получается. Слишком все прямолинейно. Мне почему-то кажется, что Барсуков в убийстве Бомберга не замешан.

– Интересно, что же навело тебя на такую мысль?

– А то, что человек, который это делал, был бы, наверное, более подготовлен ко всему, что за этим последует. В том числе и к нашему визиту. Я думаю, что человек, который заказал убийство, принял бы нас радушно, по максимуму высказывая заинтересованность в раскрытии этого преступления. И уж будь спокоен, он наверняка бы не посылал своих громил, чтобы просто припугнуть нас. Он бы высчитал все наши ходы и, если бы понял, что мы представляем опасность, послал бы не громил, которые должны были бы пощупать морду, а нормальных киллеров.

– Ну а если предположить, что он просто очень нервничает и готов реагировать на любую, пускай даже малейшую опасность?

– Шансы у этой версии есть, но они невелики, поскольку человек, заказывающий убийство, как правило, просчитывает максимальное количество вариантов развития событий и ведет себя очень осторожно. И уж по крайней мере, не будет себя подставлять так глупо подобными необоснованными наездами. Потому что он рискует слишком многим. Барсуков же, посылая громил, видимо, не чувствовал за собой такой опасности. Из этого можно сделать вывод, что убийца не он.

– Ну, может, ты и прав, – согласился Седой. – В любом случае менты получат возможность доложить начальству, что они напали на серьезный след в этом деле. И второе, что для тебя тоже немаловажно – менты займутся разработкой Барсукова сами, и тебе можно на это не отвлекаться. Единственное, что для меня непонятно, – какой версией теперь заняться тебе.

– Это и я бы хотел знать, – вздохнул я.

– Но, в конце концов, все решать тебе. Ты же у нас гениальный сыщик. – Седой взял банку пива и сказал: – Последняя...

Я резким движением вырвал банку из его рук.

– Погоди... Ты себе еще купишь, когда домой пойдешь. А эту мне на утро оставим.

– Намек понял. Сваливаю домой.

Седой поднялся, схватил свой пиджак и, пошатываясь, пошел к выходу.

– Завтра увидимся в редакции, коллега, – произнес он, захлопывая дверь.

Я плюхнулся на диван, закрыл глаза и попытался поразмышлять о том, какие, собственно, версии расследования я мог отрабатывать параллельно милицейским. Но, похоже, я настолько накачался пивом, а события прошедшего дня были столь насыщенны, что я, повернувшись на бок, заснул.

ГЛАВА 5

Все мое подсознательное восприятие газетной жизни воплотилось в образе огромной комнаты, сплошь заставленной столами, которые были оборудованы компьютерами и телефонами. По этой комнате взад-вперед как заведенные бегали, кричали, сталкивались друг с другом люди. Кто-то тряс бумагами перед лицом другого, кто-то орал в трубку телефона. Девушки переносили от стола к столу листки с информацией и свежие гранки газетных полос. Люди постоянно спотыкались о какого-то человека, который сидел на полу и работал на переносном компьютере. Двое мужчин разложили на полу только что сверстанные полосы и активно спорили друг с другом, где какая информация должна располагаться.

Я стоял посреди этой ужасающей, нервирующей и одновременно завораживающей круговерти. Во мне постоянно боролись два желания: первое – немедленно покинуть эту вакханалию, второе – несмотря ни на что, остаться. Побеждало второе, так как интерес ко всему происходящему был гораздо сильнее.