Алхан-Юрт; Аргун; Моздок-7

— Ведь вы же солдаты, — говорит полкан, — вы же все — солдаты, зачем вы избиваете друг друга! Ведь вам же всем памятник поставить надо за то, что вы делаете там! Каждый из вас герой и я преклоняюсь перед вами. Но удивительное дело, каждый герой там — последняя мразь и алкоголик здесь! Зачем вы это делаете, перестаньте избивать молодых! Мне не хочется сажать вас, не хочется начинать уголовные дела, но, видит Бог, это избиение — последнее! Следующего я посажу. Клянусь честью офицера — посажу и не посмотрю ни на какие ордена, пойдете у меня по полной, на десять лет!

За нашей спиной раздается звон разбитого стекла и треск ломаемого дерева. Мы оборачиваемся. Из окна первого этажа вылетает дух. Он с кряканьем падает на землю, а на него сыплются осколки стекла и щепки. Дух закрывается от них руками. Несколько секунд он лежит неподвижно, потом вскакивает и пускается наутек. Из окна высовывается пьяная рожа и кричит ему вслед:

— Убью, сука!

Полкан молча смотрит на это дело, машет рукой и распускает полк.

* * *

Сегодня в роте впервые появляется начальство. Оказывается, у нас есть начальство, просто оно было в Чечне и мы ничего о нем не знали. Командир роты майор Минаев и старшина прапорщик Савченко пригнали оттуда сгоревший бэтэр.

Теперь у нас под окном стоят две подбитые бэхи, две продырявленные шишиги и один сгоревший бэтэр. Кто погиб в этих машинах, мы не знаем.

Минаев со старшиной полдня бухают в каптерке. Потом зовут нас.

На столе ополовиненная бутылка водки, хлеб, консервы, лук. Майор валяется на куче бушлатов в углу. На него невозмутимо смотрит восседающий на подоконнике старший прапорщик Савченко.

— Вот видите, — говорит он, постукивая себя по ноге металлическим прутом, и кивает на пьяного майора — никогда не пейте с майором Минаевым. Со мной можете выпить, с прапорщиком Рыбаковым можете, если, конечно, он вас позовет, или с лейтенантом Бондарем, но с ротным никогда не пейте.

Прапор — кадровый военный, сразу видно. Ему лет тридцать пять, он невысокого роста, у него слегка вытянутое костистое волевое лицо. Камуфляж на нем сидит идеально. Самое примечательное в его обмундировании — кепка. Невероятно высокая, с огороменным козырьком, она является его гордостью.

Он слезает с подоконника и плюхается в майорское кресло, закинув ноги на стол.

— Значит так, — говорит он, глядя на нас из-под длинного козырька своей неформатной американской кепки. — Во-первых, поздравляю вас с тем, что вы попали в четыреста двадцать девятый, орденов Богдана Хмельницкого, Кутузова и еще какого-то Сутулого, мотострелковый полк имени Кубанского казачества, сука. Или, попросту говоря — «Моздок-7». Я старшина роты связи, старший прапорщик Савченко, и служить теперь будете под моим непосредственным началом, сука. Ну и под началом майора Минаева, конечно, — он кивает на кучу тряпья. — У нас в роте есть еще человек пятнадцать, десятеро из них выполняют правительственное задание по восстановлению конституционного порядка на территории Чеченской республики Ичкерия, сука. Мы с майором только что оттуда. Даст Бог, и вы туда доберетесь. Еще пятеро бойцов славной роты связи где-то здесь шарятся, но я их давно уже не видел, может, сбежали уже, сука. Полк этот, прямо скажем, не самый передовой, сука, а уж рота вам досталась не приведи Господь, сука. Вот, видите, с чем майор тут ночует, — он стучит металлическим прутом по столу, чуть не разбив при этом бутылку, — так что если будут возникать проблемы с нашими соседями по казарме — ротой разведки — сразу говорите мне, я тут всех отхреначу. Ну, вы, наверное, уже сами все поняли. По твоей роже вижу, что поняли, — он показывает на фиолетовые щёки Осипова. — Самим тоже не бздеть, сдачи давать, понятно?

— Так точно, — вяло отвечаем мы.

— Ну и хорошо, что понятно. У кого красивый почерк?

У меня почерк хороший и я делаю шаг вперед.

— Как тебя зовут?

— Бабченко.

— Зовут тебя как?

— Бабченко, — говорю я громче. Контузило его, что ли?

— У тебя имя есть?

Имя? Нас никто никогда не называл по имени. Здесь все друг друга называют только по фамилии или по кличке. Так удобнее. В русском языке слишком мало имен, чтобы хватило на такое количество солдат.

— Аркадий, — отвечаю я.

— Райкин? — спрашивает старшина. Эта шутка меня порядком достала, но я все равно улыбаюсь.

— Никак нет, Аркадий Аркадьевич.

— Ух, ты! Так ты у нас ещё и Аркадьевич? Да, с таким именем тебе и кликуха не нужна. Тяжело тебе придется здесь, Аркадий Аркадьевич из Москвы. Садись, будем писать рапорт. Остальные все свободны.

Я сажусь за стол, старшина начинает диктовать:

— Седьмого июня в результате нападения противника на наблюдательный пункт полка прямым попаданием выстрела из гранатомета был уничтожен БТР-60пб. Экипаж бронетранспортера не пострадал. Ответным огнем из танка и пулемета противник был рассеян. В результате пожара были уничтожены…

Старшина достает из кармана список, набирает воздуху и поет скороговоркой: