Алхимическая кофейня Зои (СИ)

Страха у него не было. Этот матёрый пиратский капитан так часто глядел в лицо смерти и сам не раз становился её орудием, отнимая десятки жизней в абордажном бою, что страх перед скорым концом вызывал у него скорее досаду, чем первобытный ужас.

— Что, нажрался мелких таргалов, прежде чем найти меня, да, уродливый ты ублюдок?! — вскричал взбешённый пират.

Стократно набравшийся сил Проклятый Шарманщик не произнёс ни слова, одной рукой удерживая ногу корсара, второй он сдавил горло Клода.

Марбо захрипел, грудь сжалась от нехватки воздуха, болезненная тяжесть выкручивала лёгкие, тугая жгучая боль царила в его гортани.

Пират непроизвольно дёргал ногами и пытался высвободиться. Сквозь туманящийся разум, пират искал глазами что-то, что можно было использовать в качестве музыкального инструмента. Ведь Шарманщик терпеть не может человеческую музыку.

Но ничего подходящего Марбо не нашёл и тогда пират, в отчаянной попытке спасти свою жизнь, рискнул предложить Шарманщику сделку.

— Я… отдам тебе… сотню жизней… сотню душ, каких ты пожелаешь… взамен… моей… Слышишь?!! Я клянусь своим дыханием и сердцем, что… буду приносить тебе жертву, каждые десять дней… Слышишь?!! Это гораздо… лучше… чем…

Говорить пирату было всё тяжелее. Он не мог вырваться из захвата таргала, а хватка того не ослабевала.

— Ты получишь столько душ и людских тел… Что тебе на десятки лет хватит!.. Что ты… скажешь…

Последние слова сорвались с губ пирата едва разборчивым бульканьем. Клод чувствовал, что его сознание вот-вот поглотит вечная тьма. У него уже не оставалось сил на борьбу и даже на то, чтобы сделать последний вдох.

И тут пальцы Шарманщика на горле Клода разжались, Марбо с жутким сиплым звуком втянул в себя воздух. Когда таргал отпустил его ногу, пират со вздохом перевернулся на бок, затем неуклюже поднялся и обернулся возвышающегося над ним духа.

— Ну? — потирая шею неприязненно спросил капитан пиратского корабля. — Мы договорились?

В ответ Шарманщик молча указал на грудь пирата, затем повернул ладонь к верху и красноречиво пошевелил указательным пальцем. Пират нехорошо ощерился, но понял таргала без слов.

Сняв в шеи свой стальной медальон с черепом кракена, он вложил его в ладонь таргала. Тот тут же сжал кулак с личной вещицей пирата, и Клод ощутил, как жжение в области сердца. Как будто кто-то выжег на нём подобие клейма.

Морщась от боли, корсар тяжело дышал, согнувшись по полам. Когда болезненное ощущение пропало, он взглянул на сверхъестественное существо сквозь мокрые пряди тёмных волос, упавших на его лицо.

— Сколько же мелких духов ты сожрал, чтобы набраться таких сил.

Таргал лишь равнодушно пожал плечами.

***

Примерно через пару часов блужданий по кораблям, Клод наконец— то выбрался на берег.

Оказавшись на суше, пират устало прилёг на мокрый песок и уставился в дождливое небо. Какое-то время он просто лежал так, глядя на молнии бушующего шторма, слушая гром и не обращая никакого внимания на стучащие по его лицу капли дождя.

Шарманщика нигде не было видно, но зато медальон пирата, который таргалл ему вернул был тяжелее обычного и неприятно грел кожу, даже через мокрую рубашку.

Корсар приподнялся на песке, убрал с лица мокрые волосы и огляделся.

Хотя он успел побывать в десятках различных портов, здесь, на окраине Ларатана, он прежде не бывал.

Клод обошёл берег в поисках возможной тропы. Лезть напролом через лес ему не хотелось, дабы не нарваться на какую-то лесную нечисть или опасного зверя. К тому же сейчас ночь и, наверняка, проклятые Каменными ведьмами уже вновь обратились в тех чудищ, в которых с заходом солнца всегда обращается часть из них.

Проклятие мучает жителей Архипелага уже второе столетие, и что-то подсказывало Клоду, что будет третье и четвёртое. Возможно, это начала конца света, который люди успели порядком изгадить, по мнению пирата. Впрочем, ему было плевать. Он сможет обустроится даже погибшем мире. Некоторые люди в нём всё равно выживут, и как только окрепнут непременно начнут воевать друг с другом, а значит у него и таких, как он обязательно будет работа.

Пират отыскал неприметную тропу, что извивалась по лесу, пропадая в ночи. Дорога сквозь ночной дремучий лес никогда не предвещает ничего хорошего, но с приливом на берегу станет намного опаснее, поэтому выбора у корсара было немного.

Откуда-то справа, сквозь шум дождя, что колотил по листве и глухо топтал песок, пиратский капитан услышал голоса.

Обернувшись, мужчина вгляделся в ночь и к своей радости увидел двойку лошадей, запряжённых в крытый фургон. Возле повозки возились две небольшие фигурки.

Подойдя ближе, пират разглядел их, и лицо его исказилось недоброй ухмылкой. Это был старик и совсем юная девушка. Они проверяли рыбацкие ловушки, предназначенные для прибрежных крабов и раков-домоходов. Последние особо ценились ларатанскими рыбаками из-за дорого эмали внутри своих раковин, которую можно было выгодно продать красильщикам. Из эмалевого порошка потом создают лиловые, жёлтые и изумрудные краски очень насыщенного цвета.

При приближении Клода старик и девушка замерли.