Алхимические хроники (части 1-3)

Так, зал фносской флоры нам не интересен, он вообще только кентавров привлекает… А вот, посмотри — чучело обезьяны из личного обезьяньего питомника Императора Ляо Вечной Империи Ци, — и как им, бедным цинцам, не надоедает именовать страну полным названием? — я разворачиваю принца к следующей витрине, небрежно направляю его взгляд на экспонируемые редкости: — Вот леопард из далекого восточного царства Бирмагутта; цинская змея-намордник, песчаная змея-погремушка из Эль-Джалада, а вот эта пухленькая, белая, похожая на гигантского червяка прелесть — змея съедобная. Здесь у нас живут… э-э… в этой витрине собраны представители северной живности: буренавский волк серый обыкновенный, полярная сова с острова Одиле, риттландский лемминг, ворон величественный, подвид королевский; здесь южная фауна — лисица ушастая, удав жёлтый ужасный, жаба-мачо, хорь чернокнижника смеющийся…

— Может быть, хорь смеющегося чернокнижника? — осторожно поправляет мальчик. Я спешу внести поправки:

— Нет, увы. Когда какой-то умник из Университета королевства Ллойярд придумывал название бедняге, он заметил сначала хозяина хорька. А уж потом, когда состоялись похороны, обнаружили, что хорек постоянно хихикает…

— Чьи похороны? — округляет глаза мальчишка.

— Ну, зоолога, естественно! Чернокнижники живучие, а хорьки увертливые… А вот видишь этого зверя, черного с белыми полосками на спине и пушистым хвостом? Хорь-хохотун. Смеется еще чаще. Правда, из-за чрезмерной пахучести так и не был одомашнен, поэтому причины его смеха до конца не выяснены… А посмотри-ка лучше сюда. В этом футляре сконцентрирована самая примечательная энтомология — жуки, скорпионы, бабочки, стрекозки, шершни, муравьиные львы… Красивые, правда?

— Красивые, — вежливо соглашается мальчик. При виде энтомологический раритетов он морщится — заставляя меня в который раз за мою длинную профессиональную карьеру ночного сторожа задуматься, почему ж люди так не любят безобидных и симпатичных таракашек? Может, они просто не пробовали по-настоящему вкусных?

Впрочем, на остальную фауну мальчик реагирует гораздо живей, а уж на экспонаты гномьих, эльфийских, кентаврийских и человеческих культур — тем более. Раззадорившись искренним интересом принца к познанию окружающей реальности, я пришла в хорошее расположение духа. И захотела показать Ардену самые лучшие экспонаты своего музея.

Ах, да. Музей формально Королевский. Ладно, чего нам с королем делить? Пусть считает себя владельцем. А я всего лишь посторожу здесь, чтоб не пропало самое ценное…

— Так, значит, ты совсем не боишься гулять по ночам? — решилась я на последнюю провокацию, чтоб испытать степень заинтересованности ребенка в предстоящей экскурсии. — А если бы, к примеру, здесь, в музее, ты встретил оборотня?

— Но ведь вы же и есть оборотень, госпожа Ядвига, — разумно отвечает мальчик.

— Ой, да, я ж забыла. А как ты догадался? — с подозрением спрашиваю я.

— Во-первых, когда при нашей встрече вы испугались, то превратились в очень крупную рысь, во-вторых, у вас выросла шерсть и были очень большие зубы; а в-третьих, вы прыгали на четырех лапах. Вы всегда в полнолуние обращаетесь?

— Нет, я, знаешь ли, не обыкновенный оборотень, а двусущностное создание… Тебя твои дедушки-наставники как, натаскивают в теории магии? — Мальчик в ответ отрицательно покачал головой, и я, вдохновившись его незнанием, продолжила: — Это означает, что мое морфологическое поле нестабильно и переходит из состояния Ай в состояние Бу при любом чрезмерном эмоциональном состоянии. Стоит мне испугаться или рассердиться — сразу же превращаюсь… — вдохновенно вру я. — Так, это образец зодчества варваров, живущих далеко на севере, за Большим Буренавским Лесом. Редкий.

— Чем он знаменит?

— Собственно, тем, что его построили варвары. Они, знаешь ли, племена кочевые, стройками голову себе не забивают…

— А что это за строение? — мальчик делает два шага, чтобы подойти, прочитать табличку. Читает. Безукоризненно вежливо просит пояснить, что такое «обряды бога плодородия», зачем они совершаются, и, собственно, как.

Я, непроизвольно покраснев, мямлю что-то о том, что эти обряды проводятся весной, в полнолуние… Мальчик со вздохом разочарования констатирует, что на дворе лето, и, к сожалению, придется терпеть до следующего года, если он хочет увидеть искомое действо своими глазами.

Отвлекая чадо от вопроса, в чем специализация богов плодородия, я веду его в зал панорам.

Мальчик с жадным любопытством начинает рассматривать гномью шахту в разрезе. Пока он изучает все сто семьдесят восемь слоев и триста одиннадцать ответвлений, я успеваю сбегать, принести ключи от залов с более ценными экспонатами.

— Точно, не боишься? — на всякий случай спрашиваю я.

Мальчик отрицательно качает головой. Хороший мальчик, смелый мальчик.

* * *

Заходим в зал Утерянных Цивилизаций.