Алхимия дискурса. Образ, звук и психическое

Зеркальная стадия представляет собой базовую метафору как для рефлектирующего сознания, так и для демонстрации взаимозависимости образа и реальности как таковой. Не может существовать отражение без реального ребенка, и не может существовать сознание реального ребенка без его имаго. Реальное и имагинальное взаимно сопредельны (coterminus): каждое включает в себя другое (coimplicates). Осознание того, что человеческая субъективность строится с помощью рефлексивного выстраивания репрезентаций, позволяет, в свою очередь осознать то, что мы постоянно находимся в пространстве языка, создавая метафоры своей личности, а также собственного понимания себя. Человек как субъект есть нечто, сконструированное с помощью метафор во всех измерениях нашей психики; он не входит в мир без сложного лингвистического сопровождения. Без способности самости представлять себя либо в виде образа, либо слова, – что позволяет взглянуть на себя со стороны, – невозможно было бы выстроить личность, обладающую способностью представления и восприятия своего отражения. [5]

Фонетический образ: Представление образа в его отсутствии

Обретение младенцем речи влечет за собой ряд важных последствий. Во-первых, приобретая способность называть и переживать, ребенок приобретает способность создавать символы посредством замены пережитого опыта неким текстом. В процессе символического представления ребенок обретает способность осознавать событие, дистанцируясь от его непосредственного переживания. Это становится возможным благодаря парадоксальному статусу слова, дающему возможность представить событие в его отсутствии. Язык позволяет нам вызывать воспоминание о каком-либо объекте или событии в его отсутствии.

Этот процесс создает область представительства, которая служит связующим звеном между представлением и переживанием. Эта текстуальная область связывает не только объективный мир, но и переживание самости путем языкового представления личности через местоимение первого лица единственного числа («Я»). Без такой способности самопредставления и самоосознания человек не мог бы узнавать имаго своего эго в переживаемом сновидении или символизировать его в изложении сновидения. Способность эго видеть «себя», свой образ на расстоянии является результатом первичного отчуждения, происходящего на зеркальной стадии.

Такое первичное отчуждение между биологическим младенцем и его образом ведет ко второму следствию обретения языка: к появлению внутреннего сознания своей Непохожести. Благодаря способности представлять себя в виде отдельного существа, личность разделяется на переживающую самость и на текстуальную самость. Текстуальная самость является побочным продуктом способности символического изложения. На пути ассимиляции самого языка и развития способности ассимилировать через язык говорящий все в большей степени идентифицирует себя с текстуальной самостью, с местоимением первого лица «Я», которое является всего лишь образом, вспомогательным средством в области языка для более значимой переживающей самости, исключаемой из области репрезентации. [6]

Такое исключение переживающей самости из области репрезентации приводит к третьему следствию обретения языка – к появлению переживаний бессознательного порядка. В то время, как посредничество необходимо для сознания и самоосознания, ценой, которую необходимо заплатить за текстуальное посредничество, является создание определенного непреодолимого расстояния между текстом и изначально пережитым опытом. Область непреднамеренного опыта является областью бессознательного.

Важность вступления младенца в коллективно зафиксированную лингвистическую матрицу заключается в том, что он получает доступ в систему символического представительства, организованную еще до появления любого индивидуального эго. По мере того, как ребенок знакомится с коллективно разработанными значениями в лингвистической матрице, он становится значимой единицей в психологической матрице общественных отношений. Через процесс развития способности к репрезентации, сначала на уровне психических образов, затем на уровне самого языка, самость в известном смысле отделяется от себя и в процессе отделения приобретает способность к отражению себя. Появляется субъект, разделенный на репрезентативное эго и на переживаемую самость, и младенец приобретает способность говорить с миром через систему коллективно созданных символов. [7]

Психолингвистические исследования в Бургхольцли