Алхимия единорога

Через четыре часа впереди показался Аликанте. Я доехал до аэропорта, и меня направили в отдел информации о жертвах, где меня приняла блондинка-психолог, на которую я взглянул лишь мельком. Она спросила, кем я прихожусь жертве. Я назвался мужем Джейн Фламель. Служащая просмотрела список и ответила, что да, действительно, это имя в списке есть. Конечно, в числе пропавших без вести, поскольку «после взрыва тела выглядят совсем иначе».

Мне разрешили пройти в ангар, где на скорую руку устроили приемник для останков, которые перекладывали там в гробы.

Когда психолог подвела меня к ангару, возле него уже собрались сотни людей. Родственники, друзья, знакомые, невесть как просочившиеся любопытные. Плач, вопли матерей, братьев, жен и мужей врывались в ангар, нарушая приглушенную трагическую атмосферу, царившую внутри. Психолог подвела меня к высокому мужчине в белом халате, они о чем-то пошептались, а потом меня проводили в импровизированную комнатку, отгороженную пластиковыми переборками.

Там, съежившись, сидела в кресле Виолета. Когда я с ней заговорил, она даже не подняла головы, устремив взгляд в одну точку. Я обнял девушку, но она не шелохнулась. Виолета явно не сознавала, где находится. Ее рассудок был парализован воспоминаниями и тоской, удерживавших ее в тех моментах прошлого и настоящего, которые порой накладываются друг на друга, мешая нам видеть будущее, — и тогда все мысли обрушиваются в самую глубокую пропасть души.

Со мной все обстояло по-другому — я упорно отрицал случившееся, просто не в силах представить себе, что Джейн погибла. Поэтому я сказал Виолете:

— Она жива. Она не умерла. Я уверен.

Виолета посмотрела на меня воспаленными глазами, покрасневшими от скорби и плача.

— Она умерла, Рамон. Джейн умерла. Смотри. Вот, видишь? Смотри, оптимист!

Она протянула мне медальон с уроборосом из алхимического золота, который Джейн всегда носила на шее. Медальон был найден среди останков, и Виолета сразу его опознала.

— Она могла его просто потерять. Она не могла погибнуть.

Виолета презрительно посмотрела на меня и опустила голову, скорчившись, обхватив руками колени. Я попытался ее обнять, чтобы утешить, но девушка резким движением руки отстранила меня.

— Что с тобой, Виолета? Я тоже ее люблю.

— Ты лжешь! Ты не боролся за нее, когда она решила оставить нас вдвоем!

— Я сделал это ради тебя. Я выбрал тебя.

Но слова мои канули в пустоту. Виолета была глуха, слепа и нема. Я оставил ее в той комнате, безутешную и одинокую, понадеявшись, что через несколько минут или часов к ней вернется здравый смысл.

Самолет упал на побережье перед самым приземлением. Подвело шасси, и машина проехалась по земле исполинским металлическим брюхом, не успев погасить скорость. Затем случилось неизбежное: взорвался один из моторов, и самолет разнесло на куски. Останки пассажиров и членов экипажа усыпали берег и прибрежье. Некоторые (совсем немногие) тела пострадали меньше — обгорели, но не были разорваны на части. Так нам удалось опознать Велько. Несомненно, это был он. А вот Джейн не нашли.

Когда я вернулся в пластиковую комнату, Виолета безутешно рыдала на руках Клаудии, которая только что прилетела из Загреба. Обе женщины обливались слезами. Для Виолеты Джейн была и сестрой, и дочерью, и подругой. Долгое время, проведенное вдали от родителей, научило девушек по-особенному заботиться друг о друге. И потом, когда Джейн начала жить отдельно, их дружба еще больше окрепла.

Мне не хватило смелости снова подойти к Виолете, и я вернулся на место опознания останков. Я рылся среди обломков багажа под бдительным присмотром нескольких полицейских, которые отделяли предметы один от другого, сортировали и раскладывали по ящикам. Взгляд мой упал на группу мужчин в строгих костюмах — они смахивали на дипломатов, но явно кого-то разыскивали. Когда я услышал фамилию Фламель, все мои незримые раны открылись, волосы встали дыбом — я вспомнил о книге, о миссии Джейн и о задании Барбьери, выступавшего в роли ее телохранителя.

Подойдя ближе, я спросил, знакомы ли эти люди с кем-нибудь из Фламелей. На меня посмотрели с удивлением, и один из дипломатов ответил:

— Мы представители правительства Хорватии и прибыли сюда из-за Велько Барбьери и госпожи Фламель.

Однако в английском языке, на котором изъяснялись эти люди, не было ни намека на хорватский акцент. Мне часто доводилось слышать, как хорваты говорят по-английски — у них было совершенно другое произношение. Мои подозрения лишь укрепились… И вдруг я догадался, что передо мной израильтяне — те самые, которым Джейн и Велько должны были передать «Книгу каббалы».

— Вы ищете что-то, что поможет опознать тело Барбьери?

— Да, документы.

И я пошел вместе с ними, стремясь раз и навсегда отделаться от этих малосимпатичных типов, и помог им в поисках книги. За нами наблюдали испанские полицейские, их начальник даже к нам подошел. Но мои спутники имели право находиться здесь как представители дружественного государства.

— Вы ищете что-либо конкретное? — спросили у нас.