Алхимия и ее жертвы

Хейан лег спать на дальнюю кровать. Зимой он ссорился с женой чаще всего. Летом в их квартале наступало относительное благополучие: он выезжал за город на уборку урожая; но зимой работы для бедняков было не найти.

Смерть не считалась в семье чем-то страшным или таинственным. Она приходила к Гастангсам почти каждый год, считалась гостем, к которому всегда готовы, но не радовались его приходу. С самого появления этой семьи постоянно случались трагедии, потому ещё с детства каждый знал, что может умереть от болезни или несчастного случая. Таким образом, смерть, скорее, виделась досадным обстоятельством, нежели глубоким потрясением.

Тело закопали. Семья молча наблюдала, как очередной родственник уходил под землю. Ада не обронила ни слова, и вскоре отправилась обратно в Орк-энд. Солнце клонилось к горизонту. Она направилась не по кратчайшему пути, а через район Менег-Энд, центральный район города. Именно здесь сосредоточилась светская жизнь: кафе и театры день и ночь развлекали сливки высшего эльфийского общества. Богатейшие из эльфов снимали квартиры в Менег-энде. Улицы походили на оживший модный журнал. Мимо Ады щеголяли эльфийки в элегантных туалетах. Она отвлеклась на разглядывание нарядов прохожих. Ада запоминала платья, распознавала ткани и отделку, любовалась уборами и представляла себя в них.

Что же привлекло её внимание на этот раз? Шелковое фиолетовое платье, отделанное полосой шелка того же цвета: она начиналась у плеч, сужалась к талии и расходилась к концу юбки. Такой же окантовкой были отделаны края рукавов. Ада видела похожий туалет в журнале. Это платье оказалось эльфийке не по возрасту – уж слишком старило!

Ещё одна находка: юбка черная, из набивной тафты с синими цветочками. К ней синий бархатный зуав, вышитый оранжевым сутажом, кисейная шемизетка складками с широкими рукавами на окантовке. Идеальное платье для дома, но не для променада.

Также Ада увидела черное тафтяное платье: низ юбки отделан тремя клетчатыми оборками. Лиф гладкий, застегнутый на пуговицы, обтянутый клетчатой тафтой. Пояс клетчатый, длинными концами. В середине черный тафтяной буф, верх и низ гладкие и клетчатые. И в том, и в другом прорезана посередине фигура в виде ключа, напоминающая греческий узор. Какая красота! Истинный показатель статуса!

Все эти нарядные дамы напоминали пудинги разных вкусов; эльфийки утопали в пышных разукрашенных туалетах. Ах, вот бы одеваться так же, как они! Ада фантазировала, какой наряд ей подойдет. Может, ее украсит розовая кисея? Или оранжевый поплин удачнее подчеркнет теплый оттенок ее кожи? Как хочется походить на всех этих пудинговых принцесс! Ада уныло вздохнула: после смерти брата она четыре месяца будет носить только одно платье, траурное.

Ламлис рассказывал Аде, что эльфы носили траур, чтобы проявить уважение к усопшему. К тому же это подчеркивало благородство души. Ада Гастангс жила среди эльфов, потому привыкла следовать их традициям. Это вынуждало носить черное платье из крепа без единой ленточки, тесемочки, кусочка кружев – даже цветок не должен его оживлять, даже украшение, – разве что траурная брошь из оникса. Волосы убирались под чёрный капор, из-под которого выпускали волнистые пряди. Черная креповая вуаль должна непременно ниспадать до колен, отчего Ада то и дело путалась в ней. Мрачный наряд превращал загорелую Аду в призрака. Ее заставляли ходить уродиной! Несмотря на печальные мысли, она бодро, как и ранее, шагала по улицам и вскоре вернулась к Ламлису.

Привычный тёплый дом привлекал куда больше, чем отсыревшая комната родителей. Ада уселась возле камина напротив Мастера, что укутался шалью. Тягостное чувство отступило. При виде наставника в душе загорелся огонек.

– Ада, с возвращением! Не замерзла? – радушно поинтересовался Ламлис. – Полагаю, похороны прошли благополучно?

– О, Мастер, – поникла Ада, – похорон не было, тело всего-то закопали в земле. Эпидемия, что поделать! В остальном все по-прежнему: родители ссорятся, а братья с сестрами такие же бледные, как и в прошлый мой визит. Как мне стать для них полезной? Я помогаю им деньгами и лекарствами, но они будто обесценивают это! В Антас-Энде подобные вещи жизненно необходимы.

– Ты будешь полезной для них, если будешь чуть чаще их посещать. Надеюсь, Тиа не пострадала? Мне известна вспыльчивая натура мистера Гастангса, – занервничал Ламлис.

– Радуйтесь, Мастер, я предотвратила драку. Вы растили и обучали меня, сейчас я здесь и служу вам помощницей. Вы подарили мне новый дом и счастье. Кто знает, что бы со мной стало, если бы вы не взяли меня под опеку?