Алхимия убийства

— В убийстве проституток замешан врач, который работает в лаборатории. В этом направлении мы тесно взаимодействуем с Пастером. — Ах какая я умница! Я сказала все и ничего.

— Что еще вы можете мне сообщить?

Я решаю запустить пробный шар.

— Он русский. — Моргнул Дюбуа, когда я сказала это, или мне показалось?

— Русский? В этом есть резон. — Он потирает свой отрубленный мизинец.

— Почему?

— Почему? — Он делает характерный жест французов: вскидывает руки. У меня такое впечатление, будто он спохватился и пытается водить меня за нос. — Русские жестокие и чокнутые. Вы слышали о взрыве в кафе «Момю»?

— Нет.

— Это произошло вчера вечером. Кафе популярно у журналистов, особенно консервативных взглядов. Кто-то положил бомбу на карниз и ушел. Взрывом разнесло фасад, несколько человек получили ранения. Странное дело: единственный, кто серьезно пострадал, — это репортер из левых, симпатизирующий анархистам. Он ужинал с приятелем. — Дюбуа наклоняется ко мне. — Полиция подозревает, что между взрывом и вспышкой заболевания есть связь.

— Почему?

— Террорист оставил записку с признанием, что подложил бомбу из мести за истребление бедных.

— Есть какой-нибудь прогресс в поисках средства против инфлюэнцы?

— Нет, но этой проблемой занимаются лучшие медики в городе.

— Если бы у доктора Пастера были…

— У него все есть. Мне поручено брать пробы, которые отсылаются доктору Пастеру. Ему больше ничего не нужно. — Дюбуа оглядывается по сторонам. — Я рискую не только моей работой, но и карьерой, разговаривая с вами.

— Вы правы. — Я пожимаю ему руку. — Прошу прощения. Вы так много сделали для меня.

Он достает карманные часы, открывает крышку и смотрит, который час.

— Если увидите моего друга Оскара, будьте любезны сказать ему, что мы встретимся позже в кафе.

— Конечно. — Я не спрашиваю, в каком кафе. Думаю, что в «Дохлой крысе». Когда он поворачивается, чтобы уйти, я говорю:

— Вы знаете, он анархист.

— Оскар?

— Убийца. — Снова едва заметная реакция. Но я решаю продолжать. — Анархист. И он допустил ошибки, иначе я не напала бы на его след.

— Какие ошибки?

— Этого я раскрыть не могу. Скажем так: оставил след.

— Ошибки, которые оставляют след… Да, конечно, мы все делаем ошибки. Вы делаете все правильно, а потом все рушится из-за одной маленькой ошибки. — Он говорит будто с самим собой.

— Доктор Дюбуа?

— Пожалуйста, извините меня. Я должен идти.

Я смотрю ему в спину, как он быстро уходит. Так о чем же был этот разговор? Если я не ошибаюсь, у молодого доктора произошло что-то очень серьезное. Или он сильно напуган. Очень странно. Мое подозрительное отношение к нему, возникшее, несмотря на заверения Оскара в его порядочности, только усиливается.

Кажется, еще немного, и Жюль засунет бомбу в горло Оскару. Они ждут меня в кафе на бульваре Клиши. Утро холодное, и они сидят в помещении. Оскар говорит и говорит без умолку. У Жюля такой вид, будто его жарят над огнем, очень медленно: его кожа румянится, жир капает в пламя.

Я сажусь за стол и сразу же начинаю передавать содержание своего разговора с доктором Дюбуа. У Оскара оно не вызывает восторга.

— Выдумаете, мой друг Люк маньяк-убийца.

— Я не утверждаю этого, просто меня что-то настораживает в нем. Не знаю, что и подумать. Он вел себя как-то странно. У меня такое ощущение, что он выуживал информацию.

Оскар трет подбородок.

— Вот какая штука. Путь Люка в больницу никоим образом не лежит мимо вашего чердака. В сущности, он живет совсем в другой стороне.

— Вам следует повнимательнее присмотреться к тому, что делает ваш друг, — настоятельно советует Жюль Оскару.

— Я так и сделаю.

— И ваши детективные способности достойны лучшего применения. Полиция не провела тщательного расследования случая с Жаном Жаком. Вам следовало бы уйти в подполье, может быть, даже изменить внешний вид и работать частным сыщиком.

Глаза Оскара вспыхивают, как вращающийся прожектор на Эйфелевой башне.

— Частным сыщиком, да, как герой моего друга Дойла Шерлок Холмс.

— И не забывайте По…

— Конечно, в киосках на набережной Сены, должно быть, продается «Убийство на улице Морг» на французском языке. Мне будет полезно перечитать это произведение для ознакомления с методологией. Я сделаю это незамедлительно!

— И не забудьте переодеться. Скажем, черная шляпа и…

— Конечно. Большая черная шляпа с широкими полями. Сиреневая рубашка…

— И высокие, до колен, сапоги, — предлагаю я.

Прежде чем Оскар убегает покупать новую одежду, я сообщаю, что просил ему передать Дюбуа. Оставшись вдвоем, мы с Жюлем не можем удержаться от смеха.

— Здорово придумано, — говорю я Жюлю. — День-другой ему будет чем заняться.

— У него уйдет целая неделя на переодевание. Будем надеяться, что после этого он столкнется с вашим убийцей в темном переулке, и тот искромсает его на мелкие кусочки.

— Жюль! Какие ужасные вещи вы говорите.

— Мадемуазель, если я привяжу вас к стулу и заставлю слушать высокопарные рассуждения о нравственности…

— Я перережу себе горло.