Алхимия вечности

Индуисты всегда верили в глиняные образы. Они создавали их, а потом разрушали их, зная о том, что они предназначены для определенной цели, как средство. И после того, как эта цель исполнена, они растворяли их. Почему они это делали? Потому что если вы не будете растворять их, возможно глубокое цепляние, и это цепляние станет препятствием. В конечном счете, человек должен дойти до такой точки абсолюта, не цепляясь, и только тогда он будет свободен. Вот что понимается под мокшей, под свободой, отсутствие цепляния, отсутствие привязанности даже к богам.

И поэтому конечном счете, нужно отбросить не только образы, но также сами богов. Нужно отбросить все объективное, чтобы, в конечном счете, осталось только субъективное, только сознательное, без объекта сознательности. Это внутренний смысл рассеянности.

Смотрите на то еще вот как: как только мы осознаем что-то, мы делим Существование на две части: на объективную и субъективную. Если я вижу вас, я уже разделил Существование на две части: на любящего и возлюбленную. Любое сознательное действие есть разделение, оно создает разделение. И снова, когда вы бессознательны, нет двойственности.

Если вы глубоко спите, Существование Едино, нет двойственности. Но в таком случае вы не осознаете этого. Когда вы бессознательны, Существование едино, но вы не осознаете этого. А когда вы осознаете, вы разделяете посредством осознанной деятельности, и теперь вы не знаете существования. Вы знаете что-то, что было создано осознанностью. И когда вы достигаете третьей точки, когда вы осознаете, и для вас не существует двойственности, когда вы полностью осознаете и у вас нет даже объектов восприятия, вы обрели Высшее.

Человек спит, как мудрец, мудрец подобен спящему, и есть только одно отличие, человек, который спит, не осознает того, где он находится, какой он, что он из себя представляет, а мудрец осознает это. Но он подобен человеку, который спит, потому что для него нет разделения. Он знает, но он не делит Существование. Человек должен перейти из бессознательного в сознательное состояние, и потом в сверхсознательное. Вот что подразумевается под невежеством, под обучением и разучиванием.

Мы можем делить множеством способов. Сначала идет настика, атеизм. Настика говорит, что Бога нет, и ест все остальное. Это первая ступень. Второе - астика, теист, который говорит, что есть Бог. А на третьей ступени, снова есть Бог. Третья ступень - это высшая цель, когда астика снова становится настикой.

Когда он говорит, что есть Бог, он тем самым говорит, что Бога нет, потому что даже сказать, что есть Бог - это значит создать двойственность. Кто говорит это? Кто провозглашает и кому? Будда такой настика. Они говорит, что Бога нет. Есть высшая целью. И он подобен астике, он не настика, на самом деле. Он самый высший теист, который только возможен. Двойственности быть не может, и поэтому он не может сказать, что есть Бог. Кто может сказать, что есть Бог? Остается только Один, и любо утверждение становится насилием против Одного. И поэтому Будда молчит, и если вы будете настаивать, можно сказать, что он говорит, что Бога нет.

Он говорит только это: «Теперь я один. Нет никого, кроме меня. Теперь мое существование - это единственное существование, Целое Существование». Любое утверждение взывает двойственность.

И поэтому настика, атеист, должен научиться быть теистом, и потом разучиться снова. Если вы будете цепляться за ваш теизм, вы не достигнете цели. Вы будете просто на мосту, и вы будете ложно верить в то, что мост - это ваша цель. И поэтому внутренне, вы можете отбросить не только образы, в конечном счете, нужно отбросить также того, с кого были эти образы взяты. Сначала нужно растворить глиняный образ Бога, а потом, в конечном счете, вы должны растворить самого Бога. И только тогда вы становитесь самим Богом.

Тогда поклонник сам становится тем, кому поклоняются. Возлюбленный сам становится объектом любви. Искатель сам становится тем, что он ищет. И только тогда вы достигаете, потому что теперь больше нет поиска, нет больше вопрошания. И поэтому внутренне, нам приходится создавать много образов, мысленных образов, а потом рассеивать их.

Я вспоминаю Ринзая, дзенского монаха. Кто-то обучался вместе с ним, медитировал на него, его ученик. Ринзай сказал ему: «До тех пор, пока ты не станешь абсолютно пустым, ты ничего не обретешь». Ученик любил Будду, и был последователем Будды, и поэтому он был готов отбросить все в уме, но только не самого Будду. И он сказал Ринзаю: «Я могу отбросить все, весь мир, даже себя, но как я могу отбросить Будду? Это просто невозможно!»