Алхимия вечности

— Я без понятия, о ком ты говоришь, — мужчина перебивает меня и бросает трубку. Несколько секунд я тупо смотрю на телефон; разочарование смешивается с расстройством. Теперь, когда я под домашним арестом, будет трудновато вернуться в бар, чтобы лично задать несколько вопросов.

Но Тарин — не единственная, кого я ищу. Я должна изучить все детали жизни Кайли, если собираюсь продолжать жить этой жизнью. Я осматриваю комнату, обдумывая лучший способ подготовиться.

Она артистичная натура — где-то здесь должен быть её дневник. Я подхожу к кровати, ищу под матрасом, но безрезультатно.

Мои глаза замечают картину в рамке справа от туалетного столика. На ней молодая девушка с венком из цветов на голове; серебристый полумесяц сияет сзади. Она держит одну руку около рта, будто боясь заговорить.

Я осторожно снимаю рамку со стены, чувствуя, что одна сторона перевешивает. Перевернув её, я вижу скетчбук[22], лежащий в промежутке между стеной и рамкой. Бинго.

Сидя за столом, я листаю страницы. Я чувствую себя немного виноватой из-за своего шпионажа, но, даже не считая её работы, я почти ощущаю её присутствие. Очень сильно. Чувствую, она хочет, чтобы я смотрела на них, хочет, чтобы я узнала о её потере.

В альбоме главным образом портреты: набросок её матери в их саду, Брайан, завязывающий шнурки на обуви, кривляясь. У неё была замечательная способность запечатлеть сущность их характеров до мельчайших деталей. Я понимаю — это её язык. Её способ общения с миром и сохранения запечатлённых воспоминаний.

На большинстве портретов сама Кайли, но в совершенно фантастическом виде. На одном она стоит на коленях рядом с пожарным краном, перед ней груда битого стекла, крылья прорываются из её плеч. Надругом она протягивает руку, пальцем указывая дракону на пустынную улицу. Они песчаные, реалистичные, но всегда присутствует одна деталь, говорящая: «Эта девочка верила в волшебство».

Это напоминает мне о книге Кира, тщательно нарисованной рукописи его исследований. Мой живот скручивает от мысли, что Тарин так же размышляет над книгой, как я сейчас над дневником Кайли.

На задней стороне обложки я нахожу загадочное сообщение: «ФБ — fairy510, МЕЙЛ — то же самое». Постепенно до меня доходит, что это: её пароли в почте и Фэйсбуке. «Проверим», — думаю я и усаживаюсь за ноутбук для поисков.

Её почта не даёт мне никакой личной информации, хотя я нахожу файл с её школьным расписанием. Я открываю сайт средней школы Беркли и кликаю по ссылке с картой. Университетский городок состоит из кучи зданий. Я сравниваю расположение с расписанием Кайли и выучиваю всё.

Захожу на Фэйсбук. У Кайли более семисот друзей. Я в шоке. Несмотря на мою длинную жизнь, я не могу насчитать семьсот людей, знающих моё имя, за исключением моих друзей.

Начинаю сортировать список друзей и вскоре прихожу в уныние. Мне никак их всех не запомнить. Моё сердце падает. Я начинаю листать быстрее, лица смешиваются и становятся бессмысленными. Но одно лицо останавливает меня. Соседский парень, и его действительно зовут Ной. Ной Вандер.

Просматривая записи на его стене, я нахожу четырёх девушек, пишущих регулярно. Они, должно быть, близкие друзья. Одна из них — Лейла Кларк, девушка с мелированными пурпурными волосами, что видно по её фото. Кажется, она лучшая подруга Кайли, и поэтому одурачить её будет тяжелее всего. Лёгкий оттенок грусти опечаливает: я скучаю по Шарлотте. Мне жаль, что я никак не могу с ней связаться, сообщить, что я в порядке, попросить её о помощи; знаю — это невозможно. Она никогда не сохранит это втайне от Кира. Он наказал бы её за причастность, а потом приехал бы за мной.

Я копирую имена других близких подруг Кайли — Шантал Никсон, МэддисонКортез и ПайперЛиндстром — и изучаю их фотографии. Есть одна девочка, которая появляется на многих групповых снимках, но не у Кайли в друзьях. Я запоминаю её имя: Николь Харрисон. Она милая, с сияющими каштановыми волосами и лёгкой россыпью веснушек. Кажется, она дружит с остальными из компании Кайли. Интересно, что произошло между ними?

Профиль Кайли говорит о её одиночестве, и хотя есть пара сообщений от мальчиков во входящих, они не чрезмерно фамильярны или кокетливы. Парня, облегчившего бы дело, нет, насколько я могу судить. Хотя это действительно углубляет тайну того, куда Кайли шла в ночь смерти. Как и её родители, предполагаю, что она собиралась встретиться с мальчиком.

Резкий звук со стороны окна пугает меня, я вскакиваю и отступаю к двери. «Боже, — думаю я, — не удивлюсь, если увижу лицо Кира в окне». Мысль прибывает со скачком адреналина, бегущего по венам.

Я хватаю ближайший тяжёлый объект — металлическую шкатулку для украшений с комода Кайли — и нажимаю на выключатель рядом с дверью. Комната погружается в темноту, и я становлюсь на колени. Слышу звуки снаружи, царапанье и скрип на наружных стенах. Я зажмуриваюсь, моё дыхание перерастает во встревоженное удушье.