Алхимия желания

Одиа была о друге детства Джима, Кунгваре Сингхе, который, стреляя в лесу с другим другом, Хар Сингхом, неумышленно потревожил тигрицу с ее детенышами. Тигрица бросилась на них с яростным ревом, и в дикой панике Кунвар взобрался на ближайшее дерево. Хар Сингха, который оказался менее проворным, тигрица прижала к стволу дерева, стоя на задних ногах — ее передние ноги были по обе стороны от него и царапали кору в ярости. Какофонию звуков из криков Хар Сингха и рева тигрицы прервал выстрел Кунвара в воздух. Тигрица убежала, но прежде разорвала желудок Хар Сингха от пупка до позвоночника, заставив его кишки вывалиться.

В ужасе, опасаясь возвращения тигрицы, мужчины запихнули внутренности обратно вместе с перегноем, ветками и листьями, перевязали их тюрбаном Кунвара. Они побежали к железному ангару больницы в Каладхунги, где молодой доктор сделал все, что мог. Хар Сингх дожил до почтенной старости; его друг умер первым в лесном пожаре перед началом первой мировой войны.

Вера. Приходится уступать вере, чтобы найти свой мир. Все, насколько было известно Катерине, в Индии находились в гармонии с этим знанием; даже Сиед, хотя это сильно противоречило его темпераменту.

Ты влачишь свою жизнь между богом разума и богом необъяснимого.

Поклоняясь обоим, никого не обижая.

В этом не было противоречия. Только глупец увидит в этом противоречие.

На холмах правил бог необъяснимого. Гадж Синг сказал, что это потому, что все духи, хорошие и плохие, стремятся в высокую землю Гималаев. Здесь, в жилище богов, находится убежище и спасение.

Слуги Катерины были великими сосудами суеверий и сверхъестественного опыта, но Джим — белый человек, натуралист, деятель, эмпирист — как она обнаружила со временем, нисколько от них не отличался. Он молился в индийских святынях и настаивал, что нужно стрелять в змею, прежде чем начинать охоту на тигров. И с годами неохотно, немногословно он поведал ей о невероятных количествах своих встреч с духами. Одна из них случилась в лесном домике для гостей рядом с Чампаватом. Он с трудом мог говорить об этой встрече. Другая состоялась в отдаленной гостинице, когда дух, увидев его и его друзей, физически перенес их на холмы посередине ночи; еще одна — в Брэмаре в Наини. Джим видел полтергейста в гостинице Рамгарха и слышал леденящий кровь крик банши ― не чурел, которая ходит на перевернутых ногах и кричит по-другому, — когда он сидел над Чука, подкрадываясь к людоеду Тхак.

В 1929 году он рассказал ей о своем странном и волнующем опыте на священном холме Пурнагири, где однажды богиня Бхагвати дала ему и его команде охотников даршан, двигаясь по крутому склону холма в игре света. Он сказал, что это был жест пожелания успеха, потому что они выслеживали людоеда Талла Дес, который терроризировал эту местность.

В свои редкие визиты Карпетсахиб привозил с собой новости большого мира. Ее единственным источником информации были слуги с их очень ненадежными рассказами. Джим привез ей копию «Иллюстэйтед Лондон Ньюс», где она прочитала о невероятных изменениях, потрясших Европу. Когда началась вторая мировая война и пал Париж, Катерина подумала о своих друзьях, хотя она потеряла связь с ними десятки лет назад. Джим также привез ей новости об индийском националистическом движении, и здесь его сведения не сильно отличались от слов Гаджа и Макбула. Великий порыв пронесся по равнинам, он был вызван великими людьми: это был только вопрос времени — когда Индия изменится еще раз.

«Все это изменится, все», — сказал Джим, показывая руками на долину Джеоликоте, холмы Наини и все, что лежит за ними. Он сам совершал регулярные поездки в Танзанию и Кению — сильный борец, разгадывающий ложь земли и размечающий последний лагерь в своей жизни.

У Катерины была удивительная встреча с историей однажды вечером, когда две черные машины остановились у ворот и пятеро мужчин пошли вверх по дороге к дому. Одному из двигателей машины нужно было охладиться, и требовалась вода для радиатора. Двое мужчин были в костюмах, двое — в белых пайджамах-куртах, а пятый — с голыми ногами, в маленькой набедренной повязке дхоти и с грубой коричневой шалью на плечах.

Этот человек был худым, словно былинка, но, кроме этого, он был лысым и гладко выбритым. Он выглядел, словно факир, которого она впервые увидела в Чандни Чоук почти тридцать лет назад. Баба Маггермачи. Но этот факир — насколько ей было известно — ездил на самом большом крокодиле, древнем чудовище, сделанном из противоречий, с крикливой ношей из трехсот миллионов людей. Ему потребуется вся его магическая сила, чтобы пересечь воду. Как только это будет сделано, крокодил повернется и сожрет его. Затем, освободившись от пут, он вернется к своим хитрым-скользким-текущим-грязным делам-махинациям.

Факир будет в желудке; и мы сбежим в Дели.

Она не дожила до того момента, когда могла бы услышать о его смерти от пули. Слишком много хороших дел — это опасная вещь. К тому времени век пройдет меньше половины своего пути.