Алхимик и королевский ингредиент

Сейну надоело выслушивать. Он забрал со стола свое зелье и шагнул к выходу. Столько времени он терпел все эти пыльные фолианты, бесконечную зубрежку, формулы… пока однажды не обнаружил, что, несмотря на ограниченность всего тремя заклинаниями, алхимия самая гибкая из всех дисциплин в академии.

И тогда он пересилил себя, нырнул в учебу с головой, но уже с другим взглядом. И со жгучим желанием создать нечто свое. Он искал ответы на вопросы, над которыми уже веками никто не ломал голову. А нужно было спросить себя всего об одном: кто это вообще оценит?

– Вернитесь к столу сейчас же! – догнал его требовательный голос профессора. – И сварите то, что я вам скажу!

– Ага, – буркнул Сейн, переступая порог, и швырнул флакончик через плечо.

Звон стекла за спиной поставил точку в разговоре, и кабинет наполнился кудахтаньем пернатых глоток.

В обозе

– Будет больно, алхимик, а?

Кряжистый Бальтрам сидел на пне, так сжимая ножны, лежащие у него на коленях, что костяшки пальцев побелели. Бывалый вояка с неровным обрубком вместо левого уха и застарелыми шрамами на щеке дышал сейчас, как загнанный пес, багровел от шеи до макушки и хмурил густые брови, тронутые сединой.

– Не будет, если перестанешь меня отвлекать, – медленно ответил Сейн, не отрываясь от своего занятия.

Тонкая костяная игла пролезла через узкое горлышко флакона, вернулась с темной маслянистой каплей на конце. Алхимик легонько ударил пальцем по игле, и капля сорвалась в чашу с водой.

– Это… Долго еще? – не унимался Бальтрам.

Сейн промолчал. В таких делах нельзя спешить.

Редкий рыбак может похвастать тем, что выловил чернолоба у берегов Корпарики, в других водах эта большеголовая рыба не водится вовсе. Две капли токсина, добытого из ее внутренностей и разведенного в воде, помогут унять зубную боль. После трех капель отнимется челюсть, и нижнюю часть лица можно хоть шилом исколоть – ничего не почувствует. Четыре капли скуют горло так, что не выйдет сделать и вдоха.

Закончив считать, алхимик перемешал готовый раствор в чаше, смочил в нем обрывок чистой хлопковой ткани и плотно его скрутил.

– Открывай рот, – сказал он, подходя к Бальтраму. – Да не бойся ты, рвать пока не буду.

Командир отряда зажмурился, но подчинился. Сейн положил влажную ткань на гнилой осколок зуба, придавил двумя пальцами. Бальтрам охнул.

– Руку мне не откуси! Все, стисни челюсть. Я скажу, когда выплюнуть.

Сейн специально посадил Бальтрама так, чтобы тот не видел у себя за спиной разложенных на траве инструментов. Порой страх вредит не только разуму, но и телу сильнее всякой боли. Алхимик выбрал щипцы подходящего размера и прокалил над костром, затем убрал от огня и дал остыть.

– Язык замерз?

В ответ донеслось лишь глухое мычание.

– Хорошо, выплевывай. – Сейн навис над командиром. – А теперь открой рот. Шире!

* * *

Они пристали к обозу в Клатеринге. Самая короткая дорога к теззарийской границе была еще и самой опасной: разбойничье раздолье простиралось больше чем на сорок лиг среди глухих лесов да болот. И если бы Сейн хоть немного был в ладах с богами, то обязательно поблагодарил бы их за возможность путешествовать с вооруженным отрядом.

Торговец Игдо, тихий сутулый теззариец с воспаленными губами, здраво рассудил, что и от заклинателя в пути может быть польза, а потому даже не взял платы за провоз.

Кряжистые лошадки тянули восемь груженых телег. Кроме возниц и хозяина, отряд насчитывал еще десяток крепких молодых бойцов под командованием немногословного Бальтрама.

Но стоило Сейну на второй день избавить командира от зубной боли, и тот разом превратился из вечно угрюмого вояки в добродушного любителя хороших баек и наваристой похлебки.

Попутчиков усадили в середину обоза и даже выделили пару одеял. Марго из телеги практически не вылезала, давая отдых мозолям на ногах. Сейн, напротив, любил пройтись пешком, перекинуться парой фраз с Бальтрамом и его людьми, а то и расспросить привыкшего к дальним странствиям торговца, как идут дела в соседних королевствах.

Четырехрукий громила не выходил у алхимика из головы. Такого монстра не создать без помощи заклинаний. Но нужно быть то ли совсем отчаянным, то ли слишком уверенным в собственной неуязвимости, чтобы творить подобное под носом у жрецов, которые ни за что не одобрят столь гнусного вмешательства в человеческую природу. Кто тогда? Беглые теззарийские заклинатели, рискнувшие поднять голову в тени Великих Храмов? Темные колдуны с юга, которым и Пантеон не указ?

Никто из обоза не слышал о мутантах, хотя любителей поставить на кулачные бои среди возниц хватало. А значит, Фиц лукавил, делая вид, что такая схватка в порядке вещей. Сейн жалел, что им пришлось бежать так скоро и он не успел разузнать, кто выставил могучего бойца.