Алхимик, который знал истину

  Очнулся я возле круга преобразования. Моих руки и ноги не было. Только сейчас до меня дошло, что совершить преобразование я не могу. Комичность ситуации заставила меня захохотать, несмотря на боль. Я хотел научиться преобразовывать, замыкая круг руками, а в итоге, мне нужен протез для этого. Весело.

  Замотав обрубок ноги и правое плечо бинтами, которые я приготовил заранее, я стал продвигаться к выходу. Проползя по лестнице наверх, я внезапно услышал незнакомые голоса. Затаившись, я стал прислушиваться.

- Это его дом, точно, - говорил один из голосов со странным акцентом.

- Так значит, здесь живёт алхимик, убивший наших братьев, - вторил ему другой голос.- Братьев? Значит, это ишвариты. - Он точно живёт один?

- Да, и он сейчас дома. - Это был уже третий голос. - Да, сколько же вас там? - Думал я. Сейчас я был не в состоянии защищаться, удачный, как говориться, момент. - Отомстим ему.

- Отомстим. - Проговорили первые двое. Меня обрадовало, что их немного. Вот только вопрос, как справиться с ними?

  Я услышал, как открывается дверь, и я увидел перед собой ишваритов.

- Проклятый алхимик, - сказал один из них, едва увидев меня. - Ты заплатишь...

- Постой, - сказал другой. - С ним уже кто-то хорошо поработал.

  Ишвариты стали оглядывать меня, сидящего возле лестницы в подвал, прислонившегося к стене. У меня же к этому времени началась отдышка. Подъём был нелёгок, а боль в руке и ноге давала о себе знать всё отчетливее.

- Тебе, наверное, больно, мальчик, - с улыбкой сказал он, доставая большой изогнутый нож, традиционный в Ишваре. - Нашим братьям тоже было больно, когда ты убивал их. И сейчас мы тоже сделаем тебе больно. Ты ведь не против?

  Я безразлично посмотрел на них. И тут я вспомнил кое-что. Улыбка, а точнее хищный оскал, сама наползла на моё лицо. Это заставило ишваритов испуганно отпрянуть от меня. Такого они точно не ожидали.

  У меня совсем вылетело из головы, что когда произошло нападение на город, я на всякий случай прихватил пистолет с полной обоймой одного из погибших полицейских. И этот пистолет до сих пор был у меня за пазухой. Все три дня я на автомате проверял его и носил с собой, не думая об этом. И эта забывчивость спасла мне жизнь. Засунув левую руку за спину, я вытащил пистолет. Мельком взглянув на него, я с облегчением заметил, что забыл поставить его на предохранитель. Однако виду я не показал и без лишних слов сделал три выстрела, упершись для верности спиной в стену. В моём доме сразу стало на три трупа больше. Немного подумав, я подполз к кинжалу и испачкал его в своей крови. С сожалением я заметил, что я потерял уже много крови. Выбравшись на крыльцо, я из последних сил сделал три выстрела в воздух.

  Меня спасли. Спустя десять минут прибежала бабушка Пинако с военными. А спустя ещё пять минут прибыл генерал Груман. Потерю моих рук и ног списали на ишваритов, вот только конечностей так и не смогли найти. Генерал приказал выделить мне охрану, чтобы больше на меня не могли покуситься.

  Я попросил бабулю прооперировать меня и установить мне протезы. Она пыталась возражать, что мне надо восстановиться, но я был непреклонен.

- Сколько уйдёт времен на восстановление, - спросил я у Пинако.

- Три года, - был лаконичный ответ. Старушка с раздражением курила свою трубку, глядя на меня.

- Полгода, - был мой ответ ей. Не думал, что глаза можно так выпучить.

- Глупый мальчишка, - сказал она. - Да ты хоть знаешь, как тебя будет крутить. Ты кровью харкать будешь.

- Всё равно, полгода, - непреклонно ответил я. - Деньги у меня есть.

- Насчёт денег можешь не волноваться, Эдвард, - ответил генерал Груман, который присутствовал при нашей беседе. - Я думаю, армия не обеднеет, если немного поможет тому, кто предотвратил страшную трагедию. Кстати, ты принял решение?

- Спасибо генерал, что помните обо мне, - поблагодарил я военного. - И, насчёт вашего предложения, я согласен. Я стану государственным алхимиком. Через полгода, когда восстановлюсь, я буду готов сдавать экзамены.

- Хорошо, - кивнул генерал. - А теперь я оставлю вас, мне пора.

 ***

  Я восстанавливался полгода. Пинако была права, это было ужасно. Но я претерпел всё это. По моей просьбе, Ал задержался у учителя на это же время. Я не хотел, чтобы он видел меня в таком состоянии. Ранней весной 1908 года я уже самостоятельно встречал моего брата на станции.

- Привет, Ал, - поздоровался я с братом. Брат, выйдя из поезда, бросился меня обнимать.

- Глупый старший брат, - прокричал он на всю станцию. На его глазах были слёзы. - Что с тобой произошло? Я так переживал. Почему ты не разрешил мне приехать раньше?

- Прости, Ал, - извинился я перед ним, обнимая его. - Просто, я не хотел, чтобы ты видел меня беспомощным.

  Брат отпустил меня и вновь оглядел. Я был одет в черные брюки и короткую куртку, а также широкий пояс. Ботинки на высокой подошве делали меня чуть выше. Хотя, думаю, когда сдам на алхимика, то переоденусь в военную форму. Думаю, синяя форма, и погоны майора мне пойдут, именно такое звание получают вначале государственные алхимики.